Искуситель, или Весь мир к моим ногам. Екатерина Гринева

руководителем.

      – Что-то еще? Ты, кажется, должна быть уже в гримерной.

      – Совершенно верно. Но мы с вами вчера говорили…

      – О том, что говорили вчера, значения уже не имеет. С твоим архитектором уже связались, и его эфир отменили. Через пятнадцать минут у тебя программа. Будет сам Захаров. Задашь ему вопросы и про наследие, и про создание партии. Только не нападай рьяно, так, аккуратненько. А тот материал c архитектором… – Он немного помедлил, а потом после хорошо рассчитанной паузы добавил: – Пойдет в другой раз. Иди готовься. И еще… я тебя как раз собирался вызвать: пленка в эфир не пойдет.

      Я была ошеломлена.

      – Может быть, вставить кусочки для цитирования?

      – Нет, – отрезал Диденко.

      – А что я буду говорить?

      Он пожевал губами и поднял на меня рыбий взгляд.

      – Пусти легкий намек: «По нашим данным», «согласно информированным источникам» и все в таком духе. Поняла?

      – Да. – Я встала и пригладила волосы. – До свидания.

      – Всего хорошего, – буркнул он.

      Вернулась я к себе уже немного поостыв. Я человек подневольный, и против руководства, увы, не попрешь и выше головы не прыгнешь. А сейчас мне нужно как следует подготовиться, чтобы не ударить перед Захаровым в грязь лицом. И здесь по позвоночнику впервые с начала всей этой истории прошел липкий холодок. А не затеяла ли я абсолютно бесперспективную бузу, к тому же чертовски опасную? Захаров не из тех людей, c кем можно безнаказанно шутить. Но мой журналистский инстинкт в данном случае взял верх, и поэтому я ввязалась в драку, не подумав. Я тряхнула волосами. «Раньше надо было думать, голубушка, – ехидно сказал кто-то внутри меня. – Раньше…»

      Вошла гримерша Эвелина – с ярко накрашенными губами и платиновыми волосами, отчего она была почти копией Мэрилин Монро.

      Эвелина всегда особенно чутко чувствовала мое состояние и теперь, видя, что я не в духе, осторожно кашлянула.

      – Ольга Александровна!

      – Да-да, Эля, приступайте…

      Руки Эвелины – пахнущие детским мылом и тальком – колдовали над моим лицом.

      – Говорят, сейчас сам Захаров приедет, – cказала она извиняющимся тоном. – Это так?

      «Как же, как же, – cо злостью подумала я. – Небожитель, царь и герой в одном лице. Бог».

      – Говорят… – стиснув зубы, сказала я.

      – Я его видела в двух программах – он очень фотогеничен.

      Захаров предпочитал лишний раз не светиться на экране, видимо, помня присказку: «Большие деньги любят тишину». Но слухи о создании партии заставили его выйти из подполья, и первый комок, брошенный в его сторону, – мой репортаж. Как же он рассвирепеет после этого. На секунду я зажмурилась от страха. Может, надо было дать отбой?

      – И холостяк! – шелестела Эвелина. – Никогда не был женат. Правда, все время в окружении моделей.

      – Был женат! – приоткрыла я один глаз. – Правда, это было очень давно. Студенческий брак. Быстро распался, и сейчас бывшая жена в Америке. Ходили слухи, что она собиралась разразиться воспоминаниями об их совместной