Полет сокола. Уилбур Смит

поздно, заночуешь у меня.

      Когда Зуга вернулся, слуга-малаец задернул шторы, зажег лампы и разложил по тарелкам огненное карри из курицы и желтый рис. Харкнесс открыл новую бутылку капского бренди. Поев, мужчины отодвинули эмалированные оловянные тарелки и вернулись к карте. Час проходил за часом, но ни тот ни другой не замечали хода времени. Уютный свет лампы и выпитый бренди подогревали азарт. Хозяин то и дело вставал, чтобы подкрепить свой рассказ очередным трофеем. Он протянул Зуге кристалл кварца с четкими прожилками самородного золота:

      – Если золото видно, значит месторождение богатое.

      Зуга понимающе кивнул:

      – А почему вы сами не занялись разработкой жил?

      – Мне ни разу не удавалось надолго задержаться на одном месте, – грустно усмехнулся старик. – Всегда была река, через которую хотелось переправиться, горная цепь или озеро, которых надо было достичь, или я преследовал стадо слонов. Не было времени рыть шахту, строить дом, растить стадо.

      Первые лучи утренней зари уже сочились сквозь занавески.

      Зуга воскликнул:

      – Пойдемте со мной! Пойдемте искать Мономатапу!

      Харкнесс рассмеялся:

      – Я думал, ты собираешься искать отца.

      – Да как угодно, – засмеялся в ответ Зуга. Он чувствовал себя как дома, словно знал старика всю жизнь. – Представьте лицо отца, когда он увидит, что вы пришли его спасать!

      – Оно того стоит, – признал Харкнесс.

      Веселье на его лице растаяло, сменившись таким глубоким сожалением, такой печалью, что Зуга ощутил непреодолимое желание протянуть руку и погладить изуродованное плечо. Харкнесс отстранился. Он слишком долго жил один и не привык, чтобы кто-то его утешал.

      – Пойдемте, – повторил майор.

      – Я уже отпутешествовал свое, – глухо проговорил старый охотник. – Остались только кисти, краски да воспоминания.

      Он обвел взглядом ряды холстов, брызжущих светом и радостью.

      – Вы еще полны сил и жизни, – настаивал Зуга. – Вы столько знаете…

      – Хватит! – с горечью оборвал его старик. – Я устал, а тебе пора. Давай убирайся.

      Лицо Зуги вспыхнуло гневом, он вскочил на ноги и несколько мгновений стоял, глядя на старика.

      – Уходи! – повторил Харкнесс.

      Молодой человек коротко кивнул:

      – Отлично.

      Он опустил взгляд на карту. Ее надо заполучить любой ценой… Впрочем, Харкнесс не согласится ни на какую цену. Нужно что-то придумать, обязательно.

      Зуга повернулся и прошагал к парадной двери. Собаки, спавшие на полу, вскочили и ринулись следом.

      – Гарньет! – сердито крикнул он. – Седлай коней!

      Он стоял в дверях не оборачиваясь, заложив руки за спину и нетерпеливо покачиваясь. Тощая фигура старика, ссутулившись, застыла у стола в свете лампы.

      Слуга привел лошадь. Зуга отрывисто бросил через плечо:

      – Будьте здоровы, мистер Харкнесс.

      В ответ раздался дребезжащий старческий голос, который трудно было узнать:

      – Приходи