Макария. Дариа Райт

женщины. С самого детства я узнал, насколько женщины коварны. Впервые я ощутил это, когда на детской площадке одна девочка заплакала от того, что я не дал ей свой желтый мяч с Микки Маусом. Она плакала до тех пор, пока меня не вынудили отдать ей его поиграть. После этого она сразу повеселела, и, схватив мой мяч, умчалась в закат. Больше я свой мяч не видел. Как ребёнку мне было жутко обидно. Но мать сразу пресекла мои детские слёзы, поучая меня стать настоящим мужчиной. Наряду с женской коварностью я также стал смутно понимать, что такое женская солидарность.

      – Артур, мне нужно бежать. Никак нельзя опаздывать, – сказала она после очередного раза, когда посмотрела на часы. Задумавшись на секунду, она опять бросила на меня оценивающий взгляд и добавила. – Как ты на счёт того, чтобы встретится сегодня вечером в кафе? Можно поговорить в приятной обстановке и вспомнить былое.

      Былое? Что она имела в виду? У нас с ней практически не было никакого былого. В голове сразу вспыхнул образ Мари, а в сердце что-то кольнуло. Но я сам того не осознавая согласился, и уже записывал её номер телефона себе в мобильный. Она, так же как и пять минут назад, приобняла меня и поцеловала. Ничего не сказав, Хлоя торопливым шагом стала удаляться от меня.

      – Я обязательно позвоню! – крикнула она, даже не обернувшись.

      Сидя в машине, я затягивался уже третьей сигаретой за этот час, наплевав на то, что салон моего автомобиля насквозь пропитался дымом.

      Для чего я согласился встретиться с Хлоей? Не так уж у нас много общих воспоминаний. Хоть это и была всего лишь дружеская встреча, но я чувствовал себя так, будто совершил что-то подлое, согласившись встретиться с ней.

      А способен ли я вообще предать Мари? Нужно признаться, что у нас в семейной жизни появилась какая-то натянутость. Помнится мне, что это всё началось с рождения нашей Софи. Говорят, что рождение детей сближает молодых, но, похоже, у нас что-то пошло не так. Я никогда не видел причину наших проблем в нашей дочери. Напротив, я души в ней не чаял. Но я никак не мог понять Мари. Она никаким образом не выказывала свои претензии и не показывала своё недовольство из-за моих проступков. В один миг что-то изменилось, и она вдруг стала отстраненной и холодной ко мне. Это касалось и темы о возможности завести еще детей. Она просто-напросто поставила меня в известность о том, что начала принимать противозачаточные. Она сказала, что не хочет больше детей. И опять же, это было сказано не в упрёк мне. Складывалось такое ощущение, что она сама уже всё решила за нас двоих. И моё мнение заведомо не учитывалось. К себе она тоже стала подпускать меня намного реже. Я списал это всё на послеродовую депрессию и думал, что она передумает, как только успокоится. Но, причина заключалась в чем то другом. Она не изменила своего решения. Я так и не смог выяснить это.

      А может это и к лучшему. На моё удивление мы перестали с ней ссориться. Мы и раньше не часто конфликтовали, но сейчас это вовсе прекратилось. Она не лезла выяснять отношения и не повышала голос на меня. Мы жили мирно и спокойно. Я бы сказал, слишком спокойно.