Пламя и шелк. Петра Шир

нее были не сами по себе буквы или слова, нет. Сложности провоцировали фразы и обороты с неким подтекстом, которые иные деловые партнеры отца использовали как оружие на войне. Разумеется, велась эта война большей частью на бумаге, но когда дело доходило до переговоров, предложений и цен за лучшие ткани, тогда купец в своих хитроумных стратегиях и расчетах превращался в настоящего фельдмаршала личной битвы.

      Спустя какое-то время в доме снова стало тихо, но Мадлен и этого почти не заметила. Дело шло к вечеру и, скорее всего, ее сестры помогали Йонате на кухне, а мама занималась с Маттисом чтением или арифметикой. Хотя в Райнбахе и была народная школа, в которую Маттиса собирались отправить только с осени, отец хотел, чтобы мальчик получил первые важные базовые знания еще до школы. Такое же образование получили и все три его дочери, из которых только Марианне предстояло провести за партой еще два года.

      Никто не ждал от школы глубокого всестороннего образования, хотя оба тамошних учителя и прилагали немало усилий, чтобы вбить те немногие знания, которыми они сами обладали, в головы своих учеников. Этот процесс не всегда был приятным, потому что один из учителей, старый Теодор Коррес, упорствовал во мнении, что ребенок может прилежно учиться только с помощью розог. Мадлен слишком хорошо запомнила те мерзкие маленькие прутья, с которыми ей, как и другим одноклассникам, регулярно приходилось встречаться, причем не важно – заслуженно или нет.

      Отец Мадлен был намного образованнее большинства жителей Райнбаха. А все благодаря своему отцу, который когда-то отправил его учиться в Кельнскую гимназию. После этого Герлах Тынен много лет путешествовал по разным странам и учился мастерству торговли тканями у своих иностранных партнеров. Он говорил на многих языках и учил этому дочерей, пусть и с переменным успехом. Мадлен занималась языками с усердием и практически свободно общалась на английском и голландском. Французский же нравился ей не так, хотя этот язык приобретал все большее значение. Земли у Рейна были захвачены французами, поэтому их язык стали использовать даже в официальных учреждениях.

      Мария, хотя и любила французский, была слишком ленивой, чтобы овладеть им в совершенстве. Возможно, это было связано и с тем, что отец старался в первую очередь обучить дочь деловому языку, тогда как Марию больше привлекали цветистые формулировки, которые использовали в своих речах дамы и кавалеры при дворе.

      Янни начала изучать языки совсем недавно, и пока было еще не совсем понятно, есть ли у нее талант к этому или нет.

      К счастью, следующее письмо, которое Мадлен взяла из стопки первоочередных, было на родном языке. Оно пришло от Германа Леера, торгового партнера из Амстердама, который когда-то был гражданином Райнбаха, но потом ему пришлось бежать отсюда из-за ложного обвинения в колдовстве. Мадлен нравились письма пожилого мужчины, который очень дипломатично и в то же время весьма настойчиво излагал суть своих пожеланий, при этом еще и успевал поделиться интересными новостями