Амнезия. Антон Сергеевич Лисицын

услышал, как открывается входная дверь

      – Сколько?

      – Тысячи! я гаварю тебе это будет новый майдан.

      – Ну, скажешь тоже мне, тысячи. Пару сотен пенсионеров и студентов, завтра послезавтра пойдут настоящие дожди со снегом и разбегутся все твои Евро интеграторы.

      – А вот и не разбегутся, и я к ним присаеденюсь. По атдельности мы капля, а вместе акеан.

      – Я тебе присоединюсь, нам объект заканчивать надо. И так уже вторую неделю возимся.

      Услышав этот диалог Давид встрепенулся, закрыв лицо ладонями он не подав ни звука, продолжил слушать разговор своих новых-старых знакомых.

      – Пасматри на него, апять абдалбался. Я же гаварил – наракаман.

      – Да тихо ты! Дружище с тобой все хорошо? Ты в порядке?

      Петров аккуратно потянул ладонь вниз, и обнажая дырявую улыбку, подбадривал своего старого друга.

      – Все в порядке, тут все свои.

      Уже не рвота, а застрявший ком в горле не давал Давиду произнести ни единого слова. Перед ним, на корточках, сидел Петров, а Сергей, все еще в той же шапке натянутой до бровей, пристально изучал вещи, лежавшие на столе. Больше всего его внимание привлек разбитый телефон, он взял его и долго рассматривал, вертя в руках.

      – Никагда такого не видел, дарагущий наверное.

      – Он разбит и не работает. Положи его на место.

      Вслед за отчаянием, Давида настигнула не понятная, беспричинная злоба.

      – А ты че быкуешь, А!?

      Сергей все еще держал в руках, разбитый телефон – последнее, что напоминало Давиду о том, что тот еще не сошел с ума.

      – Положи на место

      – А вот тебе, Наркаман.

      Мелкий показал средний палец и уже собирался положить телефон в карман. Но Давид, левой рукой отодвинув, все также сидевшего на корточках Петрова, резко встал на ноги, и с размаху ударил кулаком в лоб мелкого, тот жопой приземлился на мусорное ведро. Выхватив телефон из рук, лежащего на полу, Сергея. Шапка его еще сильнее налезла на глаза, перепуганный бедолага ни чего не видел, а лишь глотал ртом воздух, словно, карась, выброшенный на песчаный берег.

      Давид одел куртку схватил со стола кошелек и ключи, не прощаясь, вскочил в ботинки и выбежал в коридор. Сбежав вниз по лестнице, он вышел на улицу, продолжая слепо мчаться в никуда. По дороге у него слетел один ботинок, Давид остановился, переводя дыхание, обулся и туго завязал шнурки.

      Свет вечерних фонарей отражался в ноябрьских лужах, проезжавший мимо «майбах» облил присевшего на корточки Давида с ног до головы. Грязные, холодные капли реальности заставили его подняться и слепо продолжать свой путь. Подойдя к перекрестку, он замедлил свой ход. Память подсказывала ему что тут лучше повернуть направо и продвигаться дальше, вниз по «Валу» в поисках станции метро, возможно таким образом он сможет вернуться обратно в лифт своего времени, вернуться к Мэри.

      Давид остановился напротив парадного входа