Амнезия. Антон Сергеевич Лисицын

стояли люди, кто то сказал:

      – Смотри ка проснулся, удивительно, как это его в депо не заметили

      Давид не услышал этого.

      – Метро? Стоп я же на лифте поднимался…

      Все ещё не понимая, что происходит, поддавшись движению толпы, он вышел, толпа пассажиров вынесла его из вагона, каждый торопился куда то по своим делам, но все двигались в одном направлении. Словно косяк селедки вырывался из консервной банки, организованным потоком, направляясь в новые сети…

      Эскалатор, рекламные борды, лица встречных людей. Давид вцепился руками за поручень и изо всех сил пытался устоять на дрожащих ногах. Тошнота подходила к горлу, а голова болела, так как будто он пропустил несколько ударов от боксера тяжеловеса. Яркий свет раздражал глаза, картинка вокруг была смазанной, лишенной четких очертаний.

      Где то играет скрипка. Ноты разлетаются и бьются о стены. Музыка звучит особенно магически. Давид проходит мимо комнаты, дверь приоткрыта, Мэри в своей смешной пижаме сидит на диване и в слезах слушает, как играет на скрипке David Garret. Давид делает еще несколько шагов, он хочет, но не может зайти к ней в комнату, толпа людей снова заталкивает его на ступень следующего эскалатора.

      Выскочив на улицу, раздвигая людей в стороны, он вырывался из толпы, бежать не было сил, но он убегал, убегал прочь от собственного страха, от того что ему никак не понять. Окончательно выдохнувшись, он присел на холодный каменный парапет, голова все еще продолжала кружиться и пытала тошнота.

      Давида вырвало прямо у подножья исторической достопримечательности. И вот пара рук подхватила его за плечи и куда-то повели.

      – Давид, это ты. Я не сразу тебя узнал, Ты очень изменился, постарел, всего за пару лет. Прекращай так бухать дружище.

      Они остановились возле памятника коту. Второй человек протянул бутылку воды и сказал.

      – На прапалащи рот.

      – Тебе повезло, что мы тебя встретили, а не менты.

      Давид понемногу уже приходил в себя, головная боль затихала, но картинка все еще была расфокусирована. Он прищурил глаза и пристально всмотрелся в лицо стоящего напротив него человека.

      Иван Петров, старший брат его одноклассника весело улыбался дырявыми от кариеса зубами, а рядом с ним стоял невысокого роста мальчуган в низко посаженной на уши и брови черной шапке.

      Давид принял бутылку из рук мелкого, открутил крышку и влил прохладную жидкость в рот. Прополоскав полость, он выплюнул её под основание памятника.

      – Ты откуда такой взялся, что случилось, рассказывай.

      – Я…Я не знаю.

      – Да он не пьяный, он же абдолбаный, ты пасматри на его зрачки.

      – Ого и вправду, как два больших бильярдных шара. Ты вообще хоть, что то видишь такими глазищами?

      – Очень плохо. Все так же тихо и еще больше пугаясь, ответил Давид.

      – Так, нужно его вести на квартиру, нельзя его бросать здесь. Замерзнет ведь, не май месяц уже.

      – Сагласен.

      Они