Скептик. Андрей Никитин

Он выделялся худым, бледным лицом, резкими манерами и постоянной, непрерывной речью, льющейся из него, подобно свету лампы.

      – Успокойся, Егор, – сказал водитель, здоровяк, едва умещавшийся на сидении, звали его Тимур Бараженов. Он глянул на пассажира, затем вновь на дорогу, – я сказал, что мы едем на несколько дней. Через неделю будем свободны. Момент ясен? Ты знаешь способ лучше переправить автомобиль? Тогда расскажи.

      – Послушай, – огрызнулся Егор, набравшись смелости, – я не намерен рисковать, но и ты должен понять, что гробишь транспорт и тратишь время. А если нас снова засекут, что тогда?

      Тимур не ответил, изучающе посмотрев на пассажира. В глазах мелькнула решительность и вражда ко всему на свете. Егор замолчал, понимая, что гиганта лучше не расстраивать. Машина вновь плавно проехала яму и выехала на бугор. Перед ними открылось огромное плато, напоминавшее горбатые песчаные дюны. Зелёные холмы, скрашенные солнцем, отливали синевой утреннего тумана. Впереди был лес, конца которому не было видно.

      – Не все знают об этих дорогах, – сказал Тимур, – тут легко заблудиться и застрять, поэтому и не стоит ожидать преследования. Момент ясен?

      – Как же не понять? Ты мозговитый парень. Я тебя должен слушать, иначе не получу денег.

      Тимур резко остановил машину. Они ехали медленно, но Егора бросило вперёд. Он выругался, стукнувшись локтем.

      – Послушай меня, сосунок, – гневно сказал Тимур и его глаза едва не вываливались со своих мест. Он не собирался терпеть подобную наглость, – если бы не твой отец, что попросил меня пристроить отпрыска, я давно свернул бы тебе шею и закопал по дороге, понял? От тебя толку, как от собачьего дерьма. Ты только болтать умеешь. Если хочешь приносить пользу, лучше запоминай дорогу и учись говорить с людьми так, как я. Момент ясен?

      – Ясен, – с обидой сказал Егор и отвернулся. Тимур схватил его за подбородок и повернул лицом к себе так резко, что в челюсти худощавого мужчины что-то хрустнуло.

      – Не смей отворачиваться, когда с тобой разговаривают. Ты не дома, тут разбираться не станут. Если делаешь дело, думай постоянно. Отвернулся, значит считаешь собеседника хреном собачим и он так же будет относиться к тебе. Момент ясен?

      – Да, – сказал Егор и взялся за челюсть. Тимур положил руки на руль, глянул на дорогу, улыбнулся и завёл двигатель.

      – И запомни: важнее всего доброта и приветливость. Момент ясен?

      Тимур дружелюбно улыбнулся, его крупное лицо стало мягче. Оно засветилось добротой, но внутри горел огонь гнева и жестокости, что делало лицо страшным для того, кто знал внутрь этой наброшенной маски. Егор со страхом глядел на приятеля, который был старше на десять лет. В подобные моменты он не хотел ничего говорить. Челюсть до сих пор болела. Машина двинула по безлюдным тропам, где едва заметны были следы дороги.

      Мужчины направлялись в Зорецк.

      Гул мотора оглушил двор. Худая женщина с взволнованными глазами выглянула из окна, отодвинув занавеску тонкой рукой.