Я – гитарист. Воспоминания Петра Полухина. Издание доработанное и дополненное. Петр Иванович Полухин

Ему удалось выскочить, и он бежал, перепрыгивая заборы и очутился во дворе. Бежать некуда – он заскочил в деревянный туалет, который стоял в конце двора, поднял деревянный настил и прыгнул в яму, а настил поставил на место. Его искали, даже заходили в туалет. Долго он там просидел и только перед рассветом, когда свадьба разошлась, он вылез из дерьма и пошёл на трассу. Никто его не брал и только водитель самосвала за 25 рублей сказал – «залазь в кузов». Привёз его к парадному его дома.

      Когда я приехал в Канаду, мне скрипач Попадюк дал телефон Валерия Самойленко. Я с ним связался, он играл в метро в любую погоду. И через месяц он умер – инфаркт. Может он разволновался, что я дирижёр украинского симфонического оркестра – и в Эдмонтоне, а он в Торонто играет в метро за подношения, кто бросит в шляпу. Да, этот мир капиталистический жесток – выживают только сильные, удачливые. Слабым – здесь не место.

      Киев

      Пухальский продолжал свирепствовать, добиваясь от меня громкости звука, как у Петренко, заставлял бить пальцами по струне. Но у него толстые и очень крепкие ногти. У меня, к сожалению, не такие. Поступая в консерваторию, был виртуозом, а в конце обучения не в состоянии сыграть виртуозные пьесы. Руки были зажаты и чтоб они пришли в нормальное состояние, нужно время и специальные упражнения. Отказался играть выпускной концерт и деканат издал приказ об отчисления меня из консерватории за неявку на экзамен.

      Я пришёл к декану и сказал, что имею право в течение трёх лет сдать экзамен, и если вы не измените приказ, то иду в министерство с жалобой. Он понял, что я законы знаю и отменил свой приказ.

      Мой преподаватель – Ян Пухальский считал, что произведения Вилла – Лобоса – это конструкция, в которой нет музыки. Я ему сыграл все двенадцать этюдов и пять прелюдий, но на академическом концерте он мне не разрешил их все играть. Только первый этюд. По его мнению, вершиной гитарной музыки являются вариации Сихры и Высотского. Благодаря мне он узнал, что есть композиторы: Турина, Торроба, Понсе и другие. Альбениса он знал, потому что играл «Астурию» на выпускном экзамене в аспирантуре.

      После знакомства со мною, он начал давать другим студентам сочинения этих композиторов. В частности, Карпову и Михайленко.

      Не любил возражений. Заставил меня на академическом концерте играть пьесу старинного автора, которая мне совершенно не нравилась. Я там такое наиграл, импровизируя на эту тему, что поставили неуд, хотя другие пьесы я играл блестяще.

      Пухальский был о себе очень высокого мнения. Когда я попросил его что-нибудь поиграть, то он заявил, что переиграл руку и уже много лет не играет. И всё делал, чтобы я тоже переиграл руку. Приходилось терпеть. Да и самому Пухальскому невыгодно было меня лишиться. Решением кафедры народных инструментов разрешали Яну Пухальскому брать только одного гитариста в год. Остальные были домристы, балалаечники,