Городские смехи. Анастасия Цепринская-Цекавая

и не любил он никогда. Или, если ты хочешь все-таки, употребить это слово любовь. Ведь есть она – любовь, просто не нужно в него вкладывать не соответствующий смысл. Представь. – Например, картошка. Даже если ты «любишь» картошку. Очень любишь её. Ты можешь отказаться от салата и супа, чтобы больше съесть картошки. Но в какой-то момент ты наелась и уже не хочешь. Невозможно постоянно хотеть есть картошку. Тебя просто стошнит. И потом ты неделю или год не захочешь её есть вообще. И «влюбишься» в рис. Или в гречку. Тоже происходит и с человеческим эквивалентом. Он, разлюбив твой второй размер груди, влюбляется в чей-то пятый, пока не разлюбит его в угоду какому-нибудь четвертому или третьему….

      Я умолкла и довольная своей тирадой потягивала «куба либре» через трубочку. Совсем как тогда. На большой плазме суетились Том и Джерри. Сигаретный дым клубился, придавая воздуху какую-то мягкость. Облака. Это сигаретные облака. Облака бывают от сигарет и воздушные облака на небе. Одни так близко, а другие далеко, высоко, недостижимо. «Счастлив и витает в облаках». А я витаю в этих, сигаретных облаках. И можно ли быть в них счастливой? И у меня так в тему к моим словам, и так не в тему к душевному состоянию, пошел ряд ассоциаций в подтаявшем от алкоголя мозгу. Перед глазами встала сцена моего случайного знакомства, взаимной влюбленности с первого взгляда с классным парнем. Мы провели с ним ночь. Мне было хорошо. Это оказался первый нормальный парень. Ласковый, нежный. Действительно доставивший мне удовольствие. Он не диктовал какие-то условия, а сам делал все, и я просто отдавалась его воли. Мое неумение не вызвало у него недовольства. Наоборот. Он сам раздевал меня, принимаясь ласкать обнажающееся тело. И эти ласки заставили забыть меня о прежних страхах, неудачах, отвращении. И загореться словно в огне. Плавиться в его руках. И кроме мысли о нем не было никаких посторонних мыслей. Я думала только о том, как получилось так, что раньше я не понимала, какое сладкое может быть мужское тело. С ним я поняла смысл близости. Когда не было боли. А была истома и какое-то дурманящее голову счастье. И все это было так легко и естественно, как будто мое тело росло, подобно бутону, чтоб распуститься в назначенный час в яркий цветок. Оценить данное свыше свойство – быть женщиной. Что же все эти прежние мужчины. Почему не могли они любить меня. А не пытаться тупо удовлетворить, и, побыстрее, одну из своих животных нужд с помощью моего тела. Обидно было, что кто-то до него вообще дотрагивался до моего тела. Я хотела быть только его. Вся. Раз и навсегда. Как показывают в последних кадрах романтических фильмов. А потом он сказал, что хочет, чтоб мы сходили на днях в сауну втроем, с его другом. И убедил меня, что ничего нет в этом противоестественного. А только больше удовольствия. И я поддалась. Потому что противоречить ему, знавшему лучше меня ключи и пароли ко всему моему телу, разве это возможно. Хотя этот его друг, незнакомый человек, в возрасте, был грубоватый в манерах, некрасивый,