Явления ночи пред ваши очи. Сборник фельетонов. Анна Голицына

в тридцать этажей, самодовольно оградился от жителей муравейников шлагбаумами и, набычившись, стал смотреть на окружающий мир с большим превосходством. Как известно, на мостовой лежал кирпич и считал, что он москвич…. Коттеджи, рядные дома, дорогущие особняки кучковались в этом странном месте со всех сторон огороженным теми самыми высотками. Они будто сбились в разномастную отару овец подле пожарного водоёма, но как читатель догадывается, отаре нужен был не только пастух, но и масса других специалистов.

      Таких как наш Борис Ануфриевич, в чьи обязанности входило не только обеспечивать жителей мировой паутиной, но и посредством всяческих мудрых программ приводить в действие водозаборный узел, шлагбаум, местную подстанцию… Одним словом ему было чем заняться с одиннадцати утра, когда этот грузный человек с трудом взбирался по неудобной лестнице на мансарду офиса правления, где и располагался его кабинет и в котором он нещадно обкуривал сотрудников дымами из новомодного вейпа.

      Когда стрелки на часах приблизились к часу, когда молодой, типичный москвич уже сидел в офисе и вёл беседу с председателем этого возомнившего себя пупом Земли посёлка, Борис уже подумывал о чебуреке. Но эти его помыслы были прерваны грубым звонком рабочего телефона. Вызывал председатель. Борис Ануфриевич вылез из своего кресла, как медуза из кораллового рифа, в котором нечаянно запуталась. Поднялся во весь свой немалый рост, выстроил своё тело в вертикальное положение, распределил живот над поясом брюк и колыхаясь всем телом спешно направился к лестнице. Задыхаясь, преодолел два пролёта вниз, вспотел и вошёл в кабинет к председателю.

      Узкие злые глаза вспыхнули при виде нелюбимого, но так нужного сотрудника. На заросшем щетиной лице играла доброжелательная улыбка, смотрящаяся дико и пугающе на фоне враждебного взгляда крошечных глаз болотного цвета, которые сливались с красноватым лицом и остатками рыжей шевелюры. Временами казалось, что глаз вовсе и нет, и общаешься ты с полусгнившей плотью. Председатель указал рукой на кресло рядом с собой, в которое Сажин усадил свой немалый вес, подсобрав прежде ягодицы, втайне надеясь, что этот ход поможет ему не продавить сей ценный предмет мебели.

      – Что, Боря смотришь? Не знаешь, чего от меня ждать? – усмехаясь губами и также ненавидяще сверля глазами, спросил человек, фамилия которого оставляла желать лучшего – Куница.

      Сажин хоть и смолчал, но капли пота потекли по его вискам и щекам, и со стороны могло показаться, что он плачет.

      – А я тебе скажу. Вот пришёл толковый молодой человек. Тебе в помощь. Работать он будет у себя дома и временами приезжать сюда, в наш любимый посёлок. Для того, чтобы хорошо работать, нужно любить это место, а полюбить его можно, только приезжая сюда. Так что, давай, Боря, вводи его в курс дела. Зовут талант Серёжей. Идите, работайте, – последнее он сказал, махнув рукой в сторону двери и уткнувшись носом