И последние станут первыми. Финансовый кризис в Восточной Европе. Андерс Ослунд

российских клиентов тем, что Рига ближе к Москве, чем Швейцария, и что все в банке говорят по-русски. В последней отчаянной попытке привлечь иностранных клиентов банк рекламировал в Швеции срочные вклады в шведских кронах под 6,5 % годовых. Parex Bank рухнул в самом начале кризиса. Правительство Латвии испугалось, что страна останется без валютных резервов, и в октябре 2008 г. обратилось за помощью к МВФ. После долгих переговоров стороны подписали соглашение 19 декабря. При том что кризис в Латвии тоже был почти неминуем, она смогла бы продержаться несколько месяцев без МВФ, если бы не банкротство Parex Bank. Именно дальнейшая судьба банка главным образом и усложняла переговоры с МВФ.

      С началом кредитного сжатия, валютные курсы потеряли стабильность. В Швеции, Венгрии, Польше, Румынии и Чехии курсы национальных валют были плавающими. В конце 2008 г. в соседних с регионом России и Украине правительства пошли на резкое ослабление своих валют. Одновременно возникли две противоречащие друг другу угрозы. Во-первых, существовало опасение, что резкая девальвация поставит под угрозу существование банковских систем в некоторых странах. В январе-феврале 2009 г. наибольшие опасения вызывала Польша, чья валюта упала сильнее других в ЕС. Кредитам в иностранной валюте в Польше не угрожали дефолты, потому что брали их в основном представители обеспеченной верхней прослойки среднего класса. Однако для местных банков привлекать кредиты на глобальном рынке стало чрезвычайно дорого[44]. Весной 2009 г. валюты, обесценившиеся сильнее всего, постепенно начали восстанавливаться. К счастью, банки Польши и ряда других стран выстояли в кризис обесценения, и опасения, связанные с ними, стали постепенно забываться.

      Страны, входящие в зону евро, и страны, чьи валюты были привязаны к евро, столкнулись с другой проблемой, несколько преувеличенной и привлекшей больше внимания, – проблемой переоцененности евро. Данные об экспорте за 2009 г. заставляют предположить, что структура промышленности была важнее обменного курса. Сильнее всего, на 16,5 %, упал экспорт Словакии, входившей в Европейский экономический и валютный союз. Эта страна зависела от экспорта автомобилей, как и ее сосед, Чехия, где обменный курс был плавающим, а экспорт упал примерно так же – на 15,8 %. Для сравнения, Россия, чей экспорт прежде всего определялся ценами на нефть, потеряла 36 % экспортных доходов, несмотря на обесценение рубля. Объемы экспорта в Литве и Латвии снизились на 15,5 и 13,9 % соответственно[45]. Безусловно, дорогой евро был плох и для зоны евро и для стран с фиксированным курсом, но ущерб от этого был относительно невелик.

      В помощи МВФ нуждалась и Румыния, хотя с первого взгляда было неочевидно. Стране было нужно рефинансировать большой объем краткосрочного государственного долга. Однако сам государственный долг составлял лишь 22 % ВВП в 2008 г., а бюджетный дефицит находился на уровне 4,8 % ВВП. Дефицит по счету текущих операций, вызванный завышенным реальным эффективным обменным курсом, достигал опасного

44

Я благодарен Джеффри Андерсону, обратившему мое внимание на это обстоятельство.

45

Bakker and Guide, “The Credit Boom in the EU New Member States,” 22.