Сброд. Константин Квашин

избежать насмешек и порицаний, которые явно не добавят ему уважения в сообществе. Но молодой боец велел ему не беспокоиться об этом, заверив, что его действительные возможности важнее того, что о нём говорят.

      Всесмысл суетился возле кипящих котлов, а Духовлад, как обычно, сидел рядом, иногда подавая ему необходимое. Сытный, душистый аромат подходящего к готовности блюда, уже собрал большую часть разбоев на поляне возле котлов. Для них, томимых мучительным ожиданием обеда, время тянулось невероятно долго. Один из лесных вояк, находившийся в передних рядах ожидающих, то и дело косо поглядывал на Духовлада. Это был тучный мужчина среднего роста и средних лет. На его лице, представляющем собой почтичто правильный круг, читалось «неглубокое» выражение деревенского простака. Являясь одним из людей Тура, он не имел в его шайке ни значительного положения, ни репутации полезного человека. Сейчас этот человек увидел возможность проявить себя, а за одно и развлечься, скрасив нудное ожидание обеда.

      – Эй, смотрите-ка! – громко окликнул толстяк окружающих разбоев, привлекая к себе внимание – Наш богослов завёл себе хозяюшку!..

      Расчёт его был прост: прилюдно унизить Духовлада – новоявленного врага Туровой банды – и, соответственно, повысить собственный статус среди сторонников Тура. Каких-либо причин для опасения, толстяк не видел, так как за эти несколько дней вдоволь наслушался рассуждений о природе успеха Духовлада в последнем налёте. Никто толком не видел, что именно произошло между человеком из обоза, зарубившим четверых разбоев, Щуром, и его убийцей. Тем не менее, во всём воинстве только немые не выдвигали своих версий случившегося, которые, впрочем, сводились к одному: так или иначе, Духовладу просто повезло.

      Острослов, не отличающийся изобретательностью, продолжал изливать свои шутки, соль которых сводилась к тому, что кроме «женских» дел Духовладу доверять ничего нельзя, да и вообще к женоподобности последнего. Некоторые из присутствующих не находили в этих тирадах ничего смешного, глядя на их автора, как на дурочка. Но большинство разбоев, будучи близки толстяку по своему скудоумию, весело посмеивались, и подстрекали остряка развивать тему.

      – Кто это? – спросил Духовлад у Всесмысла, не сводя пристального, холодного взгляда с толстяка.

      – Да так, шут из Туровой шайки – отозвался тот – Настоящего имени его никто не помнит, а кличут Масленицей.

      – Масленицей? – улыбнувшись, переспросил молодой боец.

      – Да, Масленицей – подтвердил богослов, тоже улыбаясь – От того, что рожа, на блин похожа.

      Духовлад понимал, что в своём новом статусе не может позволить себе спустить нахалу подобное, но, при этом, желательно, чтобы всё произошло быстро, дабы в свару не успели влиться дополнительные силы. Так же он помнил, что убийство в лагере – очень серьёзный проступок.

      – Пригляди за моими вещами – попросил он Всесмысла, указывая на пояс с мечом и свёрнутую кольчугу, лежавшие рядом