Восход стоит мессы. Татьяна Скворцова

ее и зажал ею рану.

      – Эй ты! Как тебя? – д'Англере огляделся в поисках старшей девочки.

      – Я здесь, господин, – надо отдать ей должное, она быстро сообразила, что ему требуется ее помощь.

      – Полотенце неси! Где у вас полотенце?

      – Сейчас, господин… – она ненадолго исчезла из поля зрения, – вот, возьмите, – ее тонкая рука, протягивающая ему полотенце, мелко тряслась, но она делала что нужно и не теряла головы. «Молодец девчонка», – краем сознания подумал д’Англере.

      Он взял полотенце и перетянул рану, как мог. Потом поднялся с колен и повернулся к девочке.

      – Где господин Фуке? Твой отец где?

      – Он … у-ушел… бить еретиков… сказал закрыться, но тут был раненый, и матушка… его впустила…

      – Ясно. Давай-ка перетащим ее в подпол, – он снял столешницу со стола и осторожно перенес на нее мадам Фуке.

      Д'Англере никак, никак не мог допустить, чтобы она умерла. Он вспомнил свою собственную мать, к которой так и не успел на помощь…

      – Что стоишь? Помогай, – велел он девочке, – держи второй край.

      Вдвоем медленно и осторожно они несли в подпол раненую женщину. Младшая очень мешала им, продолжая реветь и хвататься за мать. Д'Англере хотел прикрикнуть на свою помощницу, чтобы она убрала куда-нибудь сестру, но сообразил, что ей-то приходится куда тяжелее, чем ему самому.

      Устроив мадам Фуке в подполе, он взял еще одну скатерть и прижал к ране.

      – Держи крепко, – сказал он, – попробуй остановить кровь. Я приведу доктора, иначе твоя мать умрет.

      Он вылез наверх, сгреб в охапку мальчишку, который продолжал икать и бессмысленно пялиться на него, спустил его в подпол к матери и сестрам.

      – Закройтесь на все засовы, сидите очень тихо и никому не открывайте, – велел он.

      – Господин, не уходите, – девочка судорожно хватала его за колет, – они вернутся и убьют нас всех!

      Не отвечая, он отцепил от себя ее пальцы, лицо ее было зеленоватым от ужаса.

      – Как тебя зовут? – спросил он неожиданно для себя.

      – Мари, господин.

      Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.

      – Я скоро вернусь, Мари, и приведу врача. Все будет хорошо, слово дворянина.

      Д'Англере выбрался из подпола, прислушался к скрежету щеколды снизу и прошел в кухню. Там лежал человек с рваной раной в боку.

      – Гугенот? – спросил он коротко, вынимая окровавленную шпагу.

      Раненый кивнул. Он легко мог солгать, что католик, но для всех этих фанатиков, что гибли сегодня на улицах города, подобная спасительная ложь была равносильна предательству.

      Раненый смотрел, как с лезвия капает кровь, но не пытался ни защититься, ни просить пощады, потом закрыл глаза и начал молиться.

      – Я не убью вас, сударь, – помолчав, сказал д'Англере, – ради доброй хозяйки этого дома. Ваш Бог сам накажет вас, что вы спрятались за ее юбку.

      Он развернулся и быстро выскочил за дверь.

      Бойня вокруг продолжалась, но сейчас ему было не до нее. Человек, который этой ночью вышел