Мемуары рождённого в СССР. Правда, правда и ничего, кроме правды. Игорь Бухтин

с разводом на службу. Старшина строил солдат в одну шеренгу и после того, как основная часть батальона уезжала на дежурство в город, направлял оставшихся по своему усмотрению и настроению. Список идущих в наряд составляли командиры взводов. Вот как это примерно происходило.

      Старшина, проводив взглядом уходивших на дежурство, объявлял:

      – Смирно! Равнение направо!

      После чего старшина чётким шагом подходил к подполковнику Лапшину и докладывал, что наряд построен. Комбат давал «добро» и разрешал развести наряд. После этого подполковник отпускал старшину, а сам направлялся к своему «уазику», чтобы возглавить выезд батальона в город. Прапорщик Федин, старшина батальона, возвращался к своим «баранам», как он любил выражаться.

      – Наряд! Слушая мою команду! Приказываю вам заступить в наряд. Рядовой Агапов, рядовой Смирнов, рядовой Поликарпов – дневальные. Рядовой Романенко, рядовой Тепляков – склад. Рядовой Симухин – КПП. Младший сержант Ушал – КПП. Ефрейтор Щепёткин – «пожарник». Рядовой Бухтин – «дискотека». Рядовой Третьяков – зал. Рядовой Сундуков – помповара. Вопросы есть? Вопросов нет. Налево! Шагом марш!

      Спустя полчаса я принял «трюм» и стал готовить всё к тому, чтобы на ужин на столе были чистые тарелки, кружки, ложки, вилки. Необходимым являлось то, чтобы бачки для приготовления блюд поддерживались в постоянной чистоте и порядке. Первое время мне попадало от сержантов и «дембелей» за недостаточную чистоту тарелок и прочей утвари. Приходилось сначала счищать остатки пищи, потом промывать всю посуду с содой, после чего полоскать и аккуратно укладывать на полках все предметы. «Дискотека» проходила три раза в сутки. По окончании мойки посуды требовалось промыть пол в «трюме», а потом наступала некоторая передышка, в течение которой можно было совершить путешествие в чайную, в беседку для курения, переброситься разговором с товарищами, оставшимися в части. Таким образом, протекали сутки, по истечении которых я занимался учёбой со взводом, если это был выходной от дежурства день, или занимался своей формой, или чистил картошку в овощном отделении наряду с другими, свободными от наряда и службы, солдатами преимущественно моего призыва. В овощном мы рассказывали между дулом анекдоты. Каждый день требовалось вручную чистить до трёх бачков картошки, чтобы обеспечить ей и первое блюдо, и второе. Пюре с рыбой мы получали на ужин. Три раза в неделю по утрам давалась моя любимая гречневая каша с маслом. Норма масла сливочного у нас составляла двадцать грамм в день. В месяц, в среднем, пайка составляла 600 грамм масла и 1,8 кг сахара (по 60 г в день).

      Сидя в своём кругу, мы вспоминали родной дом, девушек, друзей. Пели любимые песни, я писал и рассказывал стихи. Даже были заказы старослужащих в мой адрес на мотив творчества для «дембельских альбомов». Особенно просил меня что-нибудь чиркнуть Гоголев Юра, ходивший часто помощником дежурного по наряду. Дежурным обычно был офицер батальона, какой-нибудь