КриБ,или Красное и белое в жизни тайного пионера Вити Молоткова. Марк Олейник

диких орд любимое, можно сказать, святое для папы предприятие! Я подумал было, что папа сейчас задушит нашу спасительницу, что будет не очень вежливо. С другой стороны, я порядочно растерялся. Пусть я и не такой, как папа, певец коммунизма, но если самая родная душа прославляет именно такое дело, значит, и я за него.

      Папа поднялся, навис над княгиней, как утес, и сказал:

      – Буду очень рад, если вы составите нам компанию в путешествии. Конечно, если у вас есть свободное время.

      – С удовольствием, – ответила княгиня. – К несчастью, свободного времени у меня хоть отбавляй.

      Вот так Зинаида Андреевна стала не только нашей знакомой, но через некоторое время почти членом семьи.

      Она проехала вместе с нами по марокканской земле и столько всего интересного показывала и рассказывала, что рот у нас четверых почти никогда не закрывался. Разве что иногда во время еды или во сне – хотя последнее точно не известно, ведь никто себя во сне не видит.

      «А как же папа?» – спросите вы. Ну или я сам спрошу, потому что, не скрою, его предложение княгине присоединиться к нашей компании поразило меня до глубины души. А папа молчал, несмотря на то что все ему задавали разные вопросы, – и я тоже задавал. Все мы немного волновались, ожидая какой-нибудь неожиданности или даже взрыва.

      В общем, он промолчал целый день и заговорил, только когда мы оказались в Легзире – это такой курортный поселок на берегу Атлантического океана.

      Мы с папой гуляли по пляжу, прошли под знаменитой каменной аркой – в общем, было красиво и удивительно. И тогда папа сказал:

      – Я молчал целый день, потому что хотел разобраться.

      – Ну и как? – поинтересовался я. – Как твои успехи?

      – Хорошие, – папа рубанул ладонью. – Подходящие успехи. Не могу же я воевать со старушкой, пусть и дворянского происхождения. Потому что я готов бороться с эксплуататорами и белогвардейскими бандитами, но не со старой женщиной. Красные – люди хотя и простые, но благородные.

      – Понятно, – протянул я, хотя мне не все еще было ясно. Радуясь, конечно, что взрываться папа не будет. – Так ведь она чуждый элемент, – вовремя вспомнил я одно из любимых папиных выражений.

      И вот тут он меня совсем огорошил.

      – Понимаешь, – сказал он, – эта белогвардейская старушка никогда не была на родине и не видела, например, мой красный завод. Как же у нее могут глаза открыться? Как же она может узнать, что коммунизм – это счастье для всех людей в мире?

      – Конечно, – согласился я. – Конечно, не может.

      – Но мы это поправим, – папа снова энергично махнул рукой, словно давая кому-то по шее. – Мы ее увезем с собой в Москву, я ей покажу завод, и глаза у нее обязательно откроются.

      А тут как раз подошли мама, княгиня и Клара, которая под влиянием Зинаиды Андреевны стала поживее и перестала без конца пялиться в телефон. Папа орлиным взглядом окинул атлантический закат и сделал свое предложение.

      – Я всю жизнь мечтала побывать на родине, – сказала княгиня. – Но, к сожалению,