Бестиарий пьес. Тимофей Юргелов

(Елене). Ты звони-звони, чего замерла! (Марии Семеновне.) Не надо ничего обрабатывать ─ сначала побои снять… Не вытирай, пускай кровь текет: мы эту дарственную вмиг отменим, раз она на родственника покушение сделала.

      Галина. Ничего у вас не получится. (Борису Леонидовичу и Ивану Петровичу.) Вы свидетели, что это была самооборона: они сами на меня первые кинулись – двое на одного… Это я вас укатаю по полной! (Елена снова перестает набирать номер, смотрит на Бориса.) А дарственную вы хрен отмените, пока половину за отцовскую квартиру не отдадите. Стоит она два лимона ─ вот притащишь миллион, тогда посмотрим. Дарька, всё ─ домой едем! Чего рот раззявила! (Выталкивает Дарину в прихожую и уходит сама).

      Мария Семеновна (идет вслед за Галиной). Галочка, родненькая, отпиши, прошу тебя перед могилой, половину моей квартиры Боре. Хочешь, я на колени встану?

      Иван Петрович. Я че-то совсем ничего не понял: у кого какую квартиру забрали?

      Леонид Борисович. Не понял ─ и ладно, здоровей будешь.

      Иван Петрович. А что она тут про наши квартиры говорила? Почему я должен проститься со своей квартирой?

      Леонид Борисович. Ерунда все это… Не бери в голову… Если подтирочным заводом поклялся, значит ерунда ─ нет ничего. Давай наливай, пока последнюю водку не разбили. (Сам наливает себе и Петровичу. Борис пересаживается на стул).

      Галина (возвращается). Значит слушай сюда, козел… Только ради матери… Хочешь назад половину этой квартиры получить, привезешь пятьдесят процентов за аренду обеих квартир, понял? А иначе не видать тебе ее, как своих ушей. За год это ровно сто тысяч будет…

      Борис. Какой год? ─ я за три месяца только получил…

      Мария Семеновна с Еленой начинают обтирать лысину Бориса, тот морщится от предчувствия боли.

      Галина. Не пизди! Я ездила, узнавала: за год вперед взял. По восемь тысяч в месяц ─ две квартиры ─ пятьдесят процентов ─ это как раз сто тысяч получается…

      Борис. А почему я тебе еще за Петровича квартиру должен платить?

      Галина. Потому что ты его здесь, на моей площади, поселил. Это ─ во-первых. А во-вторых, ты на два года, кажется, сдал?.. За второй год с тебя потом хрен что получишь – так что давай: сто тысяч на стол.

      Борис. Девяносто шесть тысяч… С-с-с… Больно!

      Галина. Что?

      Елена. Терпи! Девяносто шесть тысяч, а не сто. Четыре тысячи лишние. Чего ради мы должны переплачивать?

      Галина. Это ― пеня за то, что две тысячи вовремя не отдал, и еще наебать хотел. Значит так, привозишь завтра сто тысяч ─ я переписываю на тебя дарственную, не привозишь ─ с этой квартирой можешь распрощаться.

      Леонид Борисович. Видишь, все нормально: квартиры наши не продали, а ты боялся. Давай, знаешь, что? За детей выпьем ─ что они нас еще в дом престарелых не сдали.

      Иван Петрович. Какой-то у нас день сегодня дурной.

      Леонид Борисович. У нас все дни дурные.

      Иван Петрович. У нас вся жизнь дурная.

      Леонид Борисович.