Отражение сказки. Книга шестая. Дюймовочка на заре. Кармэль Марголис

ночь у Данель началась истерика, когда мама потребовала выключить свет. И было это не просто капризом избалованной девочки. Данель было на самом деле страшно. Так что после долгих уговоров свет все же пришлось оставить включенным. Но мама и тетя в этот раз наотрез отказались сидеть рядом и болтать под ухом девочки.

      Оставшись одна Даниель зарылась в подушку, натянула одеяло до самых глаз, и начала прислушиваться. В спальне горел свет, и потому было уже не так страшно. Но понимание того, что она совсем она в комнате не давали ей расслабиться. Перед глазами снова и снова, как будто это случилось секунду назад, всплывало то ужасное лицо с пожирающей тьмой в пустых глазницах. И как бы не старалась Даниель, ей не удавалось отвлечься на другие мысли.

      Внезапно до ее слуха донёсся воркующий детский лепет. Они жили на первом этаже. И окно из спальни Даниель выходило на детскую площадку. На дворе стоял сентябрь. Узкая фоточка затянутая марлей, все лето и осень не запиралась. Мама Даниель была убеждена, что ребенок спит лучше когда в комнате есть свежий и немного холодный воздух. Раньше Даниель слышала детский плачь и постоянный лепет, доносившийся из открытой форточки. У соседей через стенку два года назад появился малыш. Даниель никогда его не видела, но временами когда слышал детский плачь, то приходилось затыкать уши ладонями. Так как ей это мешало сосредоточиться на своих фантазиях. Но только не в этот раз. В этот раз все было иначе. Это приятное детское лопотание легло на ее сердце как успокаивающий бальзам. Малыш говорил о чем-то своем без умолку. И хотя слова, которые он произносил, в русском языке не существует, все равно голос был приятен, а интонация плавная и убаюкивающая. Без сомнений он рассказывал что-то очень важное. Жаль только, что люди со временем забывают младенческий язык и уже не могут понять о чем толкуют детки. Слушая приятное детское бормотание, Даниель чуть откинула одеяло от лица, и сразу же ощутила что не одна; рядом есть живые люди. Малыш о что-то рассказывал и совсем ничего не боялся. Его ласковый и уверенный голос успокоил ее, и Даниель сладко уснула, не боясь больше никакого эха.

      Через два дня после этих событий ранним утром, когда осенние лучи золотистыми стрелками протянулись в комнату, Даниель встала совсем бодрая и смелая. На мгновение ей даже стало смешно, что она могла бояться какого-то эха. Выйдя из спальни, она наткнулась на Диму. Он стоял в тесном коридоре ожидая своей очереди в туалет. Он сразу же скорчил гримасу сестре. Увидев его, Даниель демонстративно задрала нос в другую строну.

      – Плакса, плакса. – сказал он.

      – Я сейчас все маме расскажу.

      – Ябеда.

      Он снова скорчил рожицу.

      Даниель не стала больше отвечать. Дима хоть и был ближе всех к ней по возрасту, однако они никогда не могли найти общий язык. Дима задирался и дразнил сестру, потому что считал что из-за ее криков и плача