Сказки для живых и мертвых. Елена Алексеевна Волохова

в жертву. Если не найдется тот, кто рискнет ее из огненного плена вывести – пропадет дева.

      Кинулся было Кеган, слепой страстью влекомый, отец-старейшина за руку хватает его. Нечего за девкой в пламя лезть, жизнь свою губить.

      Вышел из толпы Немхед, без страха в круг огненный ступил. Что ему, змеем фоморским пожираемому, костра простого бояться.

      Стоят двое в круге колдовском, друг на друга смотрят, к великому таинству приобщаются, сердца распахивают друг для друга. Радуется дух матери – есть для сына спасение. Мечется змей – трапеза новая ждет его. Расцветает Элейн – светлым чувством наполняется. Страдает Немхед – лучше бы в огне сгорел, пока к ведьме шел.

      Накинул Немхед на плечи Элейн плащ, поднял на руки, вынес из огня под всеобщее ликование. Смотрят они друг на друга неотрывно, все давно для самих себя решив.

      Ходит старая Ула, кличет внучку свою. Бегают подружки, ищут Элейн для игр девичьих.

      Не слышит их дева. Ласкам колдуна поддалась, силой колдовской Самайна напиталась. Познает таинство великое, трансформирует тело свое, в иную ипостась обращаясь. Не дева уже, но еще и не женщина. Замерла где-то между мирами, как и сама ночь самайновская. Покрывает тело любимого поцелуями, сама без остатка отдается. Полыхает как пламя, из которого он вынес ее. Забывает себя прежнюю. Запускает Колесо года. Славит богинь плодородья своей жертвой. Земля кровь девственную впитывает, защиту и покровительство сулит.

      Ее вскрик отзывается в теле Немхеда дрожью. Он нежен с ней, но все же… «Моя, моя». Никогда его руки не касались столь невинного создания. Оскверненный с рождения, сейчас он припадал к чистому источнику, омывался ее любовью, вкладывал сердце в ее ладони. Пусть залечит его поцелуями, пусть прогонит тоску. Пусть намотает нити его шрамов на веретено и сожжет их в очистительном огне.

      «Возьми атаме. Ты начал ритуал. Закончи его».

      Голос матери вырывает его из мира грез. Скалой черной нависает он над Элейн. Атаме где-то на земле в ворохе одежды. Он не видит его, но чувствует его тяжесть. И чувствует зубы змея на коже. Глаза Элейн голубые, чистотой спорят с горным родником. Она смотрит на него, губы приоткрыты, горят жаждой. Ее ладони на его щеках, пальцы запущены в волосы. Он склоняется к ее шее, целует то место, что должен целовать атаме. Ритуал подождет. Змей подождет. Сегодня с Элейн будет только он.

      Он так хочет ее.

      А еще так хочет жить…

      Глава 10

      Клинок опустился вниз и рассек плети омелы на запястьях Элейн. Последние силы потратил Немхед, чтобы противостоять воле змея.

      – Беги!

      Он упал на землю, сотрясаемый конвульсиями, почти теряя сознание от нестерпимой боли. Трехголовый змей черным облаком отделился от груди колдуна, начал расти, из рисунка на коже превращаясь в исполинское фоморское чудовище, заполняющее собой всю пещеру.

      Три голодные глотки шипят, обнажая клыки. Алые языки выкатываются из пастей. Пришла