Красный Яр. Это моя земля. Литературный путеводитель. А. Востокова

минус сорок. Выдали меховые рукавицы, от шерстяных толку никакого, тут главное, чтобы руки не мерзли. Так можно и обморожение получить.

      Очень злюсь на Соню. Она, оказывается, беременна от своего «поэта» и ничего мне не сказала. На комсомольском собрании я ее все равно защищала. Говорила, что она наивная девушка, впервые оказалась так далеко от дома и без родителей. Но ее все равно пропесочили и велели им расписаться. «Поэт» ее рад, и Соня рада, а я не рада – мы хотели жить с ней вместе, думали, нам дадут комнату в новых домах на двоих, как молодым специалистам-гидротехникам, а теперь их поселят в семейное общежитие. Мы приехали сюда работать, жить, дружить, а Соне теперь будет не до того, у нее пеленки, распашонки. Какая работа, когда ребенок. Но моего осуждения она не понимает, влюбилась – и пропал человек для коллектива. Как твоя работа, напиши мне. Не жалеешь ли ты, что не попросилась к нам? Нам очень не хватает толковых инженеров.

      20 декабря 1961 г.

      У меня новоселье. Выделили мне комнату шестиметровую в бараке. Стол, раскладушка – вот и вся моя мебель. Я над кроватью сразу полки прибила для книг, наконец-то все распаковала. На работе я на хорошем счету, из диспетчеров перевели в мастера. Поэтому и комнату дали отдельную.

      Наша ГЭС знаменита – и иностранные журналисты приезжают, и известные люди. Каждый вечер танцы, ребята играют кто на чем умеет. У нас тут гармошка, аккордеон и гитары – и поют.

      Ездили в Красноярск на выходных трудовым женским коллективом, побывали в социалистическом индустриальном городе, каким станет и наш Дивногорск когда-нибудь. Широкие улицы, проспекты, как в Москве, новые дома, театры, музеи. Из Дивногорска в Красноярск бетонное шоссе построено. В Красноярке поняла, что отвыкла от нарядной одежды, хожу ненакрашенная, без прически, волосы под каской и в ушанке. А там красивые девушки в шубах, и сапожках, и в платках, с накрашенными губами, семенят по чистым улицам, как будто танцуют. И мы в телогрейках, ватниках, в валенках и ушанках. Стыдно, конечно, было, но на нас смотрели как на комсомольцев, ударников труда, а не как на женщин. Приехала домой, распаковала свои платья из Москвы и покрутилась перед зеркалом у соседей, я похудела, надо ушить. А Соню не попросишь, у нее свои заботы. Мы с ней не разговариваем. Ну и ладно, все равно платья только весной теперь можно надеть.

      Температура у нас минус сорок. Небо чистое, лазоревое, а на нем раскаленное солнце. На закате солнце сначала малиновое, потом красное, а потом уже становится желтым. И небо окрашивается в такой же цвет. Пленка цвета не передает такие, хотя я стараюсь, караулю закаты. Очень скучаю по тебе. Как жалко, что ты решила остаться в Ленинграде.

      3 марта 1962 г.

      Сижу на ящиках около грузовика с привезенными нам консервами и жду начальство. Есть время написать, наконец. Зима была тяжелой. Барак не отапливался, находиться дома не хотелось, спали все одетые, да и с поставками продовольствия