Красный Яр. Это моя земля. Литературный путеводитель. А. Востокова

ул. Остров Отдыха, 12

      Проснулись в шесть, пробежали тридцать кругов по стадику. Хочется жрать. Сейчас лето, а значит, у нас сборы, а сборы – это три тренировки в день. Бежать быстрее смысла нет вообще.

      Идет только первая неделя сборов, а значит, «закачиваем физику». А еще это значит, что мяч мы увидим только через три недели.

      Поели кое-как, кормят отвратно, спасает дошик. Александр Борисович (мы зовем его просто Борисыч) орет, что в 8:45 всем надо быть внизу, а кого не будет – бегом побежит до поля, а у меня еще бутсы и форма не высохла после вчерашней тренировки. Сборы проходят в пансионате за городом, ну как, в пансионате, бывший пионерлагерь – там поля, конечно, нет, так что едем на автобусе минут тридцать.

      9:15 – начало тренировки, тренер – садист. Больше всего я ненавижу «гусиный шаг», да и все остальное тоже. Тело или болит, или ноет: бедра, голеностоп, поясница, колени. Вчера делали «челноки» в командах, кто быстрее. От этого и боль. Чего делаем, непонятно, Борисыч, лысоватый мужичок лет сорока пяти, типа модник. Kappa там, Lotte – где он их только берет, может, с прошлой жизни осталось, когда еще по заграницам с командой катался, пока не выперли. Как попал сюда, рассказывать не любит, злится. Может, за пьянку? Голос, блин, громкий, ему б ротой командовать:

      – З-а-а-а-кончили упражнение.

      – Борисыч, когда мяч-то будет, устали уже.

      – Зена, когда в команде мастеров играть будешь, тогда и будешь командовать, а пока рот закрыл и на турники.

      11:30 – идем в пансионат пешком, пазик, конечно, сломался. Говорила мне мать, какой нафиг футбол, Сибирь, девять месяцев в году снег разгребать будешь. Борисыч обмолвился, что, может, в выходные, наконец, сыграем контрольный матч. Под такими нагрузками какой смысл-то? Мы ж и так мертвые, ну раскатают нас 5:0! Вон Белый и так по воротам попасть не может, а после недели сборов будет стоять деревом.

      – Да ладно, не хнычь, помнишь, че зимой было, – бросил Белый.

      – Помню, помню…

      Декабрь, минус двадцать, снега по пояс и опять рывки, ускорения, челноки. Вся жизнь мимо проходит. Одноклассники пиво пьют, по подъездам жмутся, там хоть тепло.

      Полей ведь нету, снег этот гребаный. Всегда этот снег. Помню, после уроков зимой играешь до глубокой ночи каждый день, фонарь светит, ты играешь. Мороз лютый, бегай не бегай – мерзнешь. А иногда много народу соберется, делишься на три команды. Две играют, а третья ждет. Проигравший сидит. Так пару раз посидишь и пальцы ног не чувствуешь, как будто их нет, и все равно играешь. Каждый день.

      Приходишь домой, мать орет, ты в душе пытаешься бутсы стянуть, а на руках пальцы тоже не слушаются. Кое-как лезешь под кипяток. Льешь его на ноги, а тебе кажется, что вода прохладная. Ноги как на картинках учебника: каждый сосуд виден, и все синие. Так и стоишь минут тридцать под кипятком и все проклинаешь, зачем сидел, зачем вообще играть пошел. И завтра все по новой, и так каждый день.

      Утром,