Огни на курганах. Василий Ян

море.

      Будакен зацокал в знак несогласия:

      – Зачем торопиться? В Сугуде я имею друзей. Сам сатрап Бесс принял от меня в прошлом году в подарок пару жеребцов и звал приехать к нему в гости. Уже несколько лет мы с согдами пили из чаши мира, обещая прекратить набеги. Я завтра сам выеду в Сугуду с двадцатью воинами и узнаю, какие последние известия получены от царя царей и кто такой Двурогий победитель, о котором рассказывают сказки.

      Старый князь Тамир потряс одобрительно своей высохшей головой и стал тихо говорить, обращаясь к Будакену:

      – Ты постарайся проехать всю Сугуду насквозь, до самой границы на Оксе, где переправа в Бактру. Внимательно смотри и слушай, не затевают ли чего-нибудь вредного для нас эти хитрые изготовители сладкого вина, от которого мы теряем рассудок. Через каждые три дня ты будешь посылать одного воина с новостями. Если же обнаружится большая опасность для нас, пошли гонца с приказом, чтобы на курганах зажгли двойные огни. А этот князь Оксиарт, пугающий женщин своими рассказами о Двурогом – сыне змеи, пусть останется здесь, в кочевье, до твоего возвращения. С ним надо обращаться, как с почетным заложником, но зорко присматривать, и если он попытается убежать, то сейчас же надеть на него цепи и посадить в глубокую яму.

      Под звуки песен Саксафара князья утвердительно поддакивали, слушая мудрые наставления старого Тамира.

      А когда Саксафар снова запел боевую песню, скифы хором подхватили:

      Слышите братьев призыв?

      Кличет нас голос битвы!

      Чувствует наш язык

      Сладкую кровь убитых…[72]

      Славьте отвагу и силу,

      Жадное славьте копье!

      Давно оно крови не пило.

      Пусть пьет!

      Близко шакалы двуногие!..

      Седлайте коней ретивых!

      Силу им влейте в ноги,

      Ветер вплетайте в гривы!

      Пойте боя жестокость,

      Пойте храбрость орла!

      В вражье кровавое око

      Отточенная стрела!

      Улала!..[73]

      Невольники в яме

      Поздно ночью, когда все кочевье уже спало, Будакен сам разостлал снаружи шатра войлочную попону и лег, подложив под голову свою мерлушковую, обшитую соболем шубу. Ему не спалось, он поворачивался с боку на бок и не мог успокоить взбудораженные мысли.

      К нему бесшумно подошел его старый слуга Хош, опустился на колени и, сев на пятки, стал рассказывать – как делал это каждую ночь – все, что за день произошло в кочевье: сколько ячменя съели лошади гостей, в какую беду попал Кидрей, который, опившись кумысом, по ошибке зашел в шатер Чепана, уехавшего на охоту, и в темноте наткнулся на лежавшую старуху, мать Чепана, которая сорвала с него башлык. Теперь он боится возвращения Чепана, который по башлыку узнает, кто ночью заходил в его шатер.

      Будакен слушал равнодушно и отпустил Хоша, приказав:

      – Скажи Кидрею, чтобы утром он был готов в дорогу, с оружием и конем. Он поедет со мной в Сугуду.

      Луна тихо поднималась по небу, иногда заворачиваясь в покрывало дымчатого облака. Одна из жен Будакена проскользнула к нему, посидела безмолвно

72

Скифы пили кровь убитого ими врага, думая, что с кровью победителю передается сила убитого или раненого.

73

Стихи А. Шапиро.