Огни на курганах. Василий Ян

произошло? – спросил Будакен. – Чего ты кудахчешь, как испуганная курица, оставившая в зубах лисицы свой хвост?

      – Все пропало! – в отчаянии воскликнул гонец и опустился на пестрые подушки, грудой лежавшие на ковре.

      – Все пропало! – подхватили голоса за шатром.

      Вопли и крики прорезали тишину ночи. Затем все затихли, прислушиваясь, что скажет Будакен.

      – Ну, рассказывай: что пропало? – мрачно спросил Будакен, продолжая стоять.

      – Скифские отряды, которые год назад были вызваны царем царей Дарием… Не могу говорить, дайте пить!..

      – Дайте ему кумысу, чтобы остыла его голова! – приказал Будакен.

      Слуги, отставив копья, нацедили кумыс из турсука в чашу и подали ее гонцу.

      Тот отпил немного, вздохнул и жалобным голосом простонал:

      – Все погибли! Все до одного перебиты Двурогим!

      Все присутствующие взглянули на Будакена. Они знали, что с этим отрядом ушел и любимый сын Будакена, Сколот, и с ним двадцать молодых его родичей, не считая простых воинов.

      – Где наши сыновья, наши братья, наши мужья? – завопили снова голоса за решеткой шатра.

      Блестящие глаза припадали к прутьям решетки, руки со скрюченными пальцами просовывались внутрь:

      – Отдай их нам назад, Будакен! Это ты отослал их из наших степей в далекие страны.

      Будакен стоял по-прежнему, расставив широко ноги. Его челюсть отвисла, щеки подергивались, глаза скосились на кончик носа, и рука дрожала так, что два конца плетки извивались, как хвосты змей.

      – Выпороть его! – прогремел Будакен и, шагнув через костер, стал хлестать плеткой и толкать ногой испуганного гонца. Чаша выпала из его рук, и белый кумыс разлился по шелковым подушкам. – Выпороть его, сказал я! Чего вы смотрите, вислоухие бараны! – И, схватив одного слугу за плечо, Будакен швырнул его в сторону сжавшегося гонца.

      Скифы бросились к нему, вытаскивая из-за спины плетки. Они знали гнев Будакена. Князь гневался редко, но в гневе был страшен и не раз, рассердившись, душил провинившегося.

      – Держите его за ноги и голову! – гремел, задыхаясь от ярости, Будакен. – Держите крепче! Я сам буду пороть его. Сумасшедший верблюд! – кричал он и бил двухвостой плеткой по извивавшемуся телу гонца.

      Перепугавшийся гонец сперва от страха молчал, а потом стал кричать неистовым голосом.

      Толпа снаружи шатра примолкла, и множество блестящих глаз смотрело сквозь решетку.

      – И те, кто послал тебя, – сумасшедшие верблюды! Не сумели послать другого, поумнее! Ты хочешь всполошить всю нашу степь, чтобы все кочевья снялись и ушли отсюда за горы к исседонам, а на наше место пришли ваши согдские пастухи со стадами? Может быть, не все пропали? Говори!

      – Может быть, не все! – завопил гонец.

      – Где пропали? – гремел Будакен, продолжая наносить удары.

      – Там!.. – орал гонец.

      – Где там?..

      – В Персии…

      Послов не убивают

      Тогда Спитамен, с улыбкой наблюдавший