Ласточки и Амазонки. Артур Рэнсом

весла и выбрался через борт, неся причальный конец. Титти была уже на берегу и продиралась сквозь кусты навстречу другим членам команды. Спустя некоторое время те вышли к бухточке.

      – Ну? – спросил капитан Джон. – Как вам такая гавань?

      – Как получилось, что мы и ни намека не увидели, пока мимо шли? – сказала Сьюзан.

      – Камни слишком далеко в озеро выступают.

      – Здесь ее никто не найдет, – сказала Сьюзан.

      – А если враги насядут на нас превосходящими силами, мы сможем бежать сюда, – сказала Титти. – Бухту ниоткуда не видно, даже с острова. Это самая лучшая гавань, какую только представить можно!

      – Носовой причальный конец можно заложить вон за тот пень, – сказал капитан Джон. – А кормовой завести за куст на скале. Тогда «Ласточку» и вытаскивать не понадобится – пусть плавает. Это лучше, чем полкорпуса на сушу волочь!

      – Можно, я ее привяжу? – попросил Роджер.

      Джон вручил ему фалинь*.

      – Зачем ты дерево крестиком пометил? – спросил Роджер.

      – Какое? Каким крестиком? – не понял Джон.

      – Вот тут.

      Почти на самом верху высокого – фута четыре – пенька со стороны воды белой краской был нарисован крест. Метку нанесли довольно давно, краска успела поблекнуть – ни Джон, ни Титти ее не заметили. Да они и думали больше о камнях, чем о деревьях.

      – Я ничего не рисовал, – сказал Джон. – Крестик, наверно, там уже был.

      – И снова туземцы, – грустно проговорила Титти. – Все это значит, что и об этой гавани всяким посторонним известно.

      – Не удивлюсь, если это те же самые люди, что костровую яму обустроили, – заметила Сьюзан.

      И в этот момент старпом Сьюзан вспомнила, что была по совместительству судовым коком.

      – Чайник, наверно, вскипел уже! – воскликнула она. – Пойду огонь гасить. И яйца уже были готовы, когда вы посвистели!

      Она убежала в сторону лагеря.

      Остальные заново столкнули «Ласточку» на воду. Капитан Джон заложил запасной конец за уточку на корме. Матрос Титти взяла его и полезла на валуны. Роджер держал носовой фалинь. Потом Джон сошел на берег. Титти натянула кормовой конец и обвела его кругом небольшого рябинового куста, росшего на скале. Роджер и Джон крепко привязали фалинь к пеньку, помеченному белым крестом. «Ласточка» благополучно покачивалась в маленькой гавани, имея под килем два или три фута воды, расчаленная на две точки и надежно укрытая со всех сторон.

      Капитан Джон с гордостью поглядел на суденышко.

      – Самая лучшая гавань на свете, – сказал он. – Другой такой нет.

      – Вот если бы еще никто не знал о ней, кроме нас, – добавила Титти.

      И они поспешили обратно к месту стоянки.

      Лагерь успел принять обжитой вид. На поляне красовались две палатки, растянутые между двумя парами деревьев. В одной собирались спать старпом и матрос, в другой – капитан с юнгой. На открытом пространстве под деревьями весело горел костер. Скипевший чайник стоял на земле, из носика