Анатомия сознания – II. Эссе о свободе воли. Маргарита Каменная

но списать все на наш мозг тоже неверно.

      Мое неумное любопытство – это, конечно, те синаптические связи, что впервые пробежали, когда мне не дали досмотреть битву Иванушки со Змеем Горынычем, и они сохраняются до сих пор. Теперь это просто особенность характера, которая меня вполне устраивает, а поскольку с мира людей мой мозг перенаправил их в «книжную пыль», то это стало вполне безопасным для окружающих.

      А теперь представьте какую я могла поставить цель, получив первый удар от супруга? Правильно, мне стало любопытно: смогут ли ударить меня еще раз? Оказалось смогут. Что последовало дальше? Правильно, мне стало любопытно: есть ли у психопатии дно, ибо я не могла остаться жить в полумысли, в полуслове, в полуситуации, боясь постоянно забыться и как-нибудь ненароком рассердить супруга. А теперь, если добавить сюда все те выводы, которые я усвоила в нашем придуманном совместно с мозгом пвседобойкоте, то можно без труда догадаться, что муж мой получил достойного противника. Однако весь ужас заключался в том, что в моем мозгу жил и образ Скуратова, ибо уже во время второй драки я отдавала себе отчет в происходящем, все остальные – дело техники.

      Первая драка вышла случайно, это даже дракой-то нельзя назвать. Браку было полгода. Мы были молоды, веселы, беспечны, жили в общежитии, игрались в супругов. И вот как-то в гости к нам пришел такой же молодой лейтенант. Его пригласил муж на чай, поскольку они вместе служили. И этот молодой смешливый чернявый парень умел говорить – и говорить красиво. Мы разболтались, и это не понравилось мужу, который никогда не отличался красноречием. В итоге чай затянулся, лейтенант задержался, а когда ушел я столкнулась с хмуростью своего супруга. Нет бы оставить человека в покое, может быть и само прошло, но я стала докапываться, что случилось. Это была ревность. С этим явлением я столкнулась впервые, но четко себе усвоила, что за кокетство бьют, простите, в морду. В общем, недельку пришлось походить с синяком под глазом.

      Ответила ли я на удар? Нет, конечно, нет. Я настолько опешила, что вообще сначала не поняла, что произошло, но неделю точно над этим думала и не подпускала к себе супруга, который уже и забыл за что бил. Мне надо было решить для себя: как жить дальше и что с этим делать? Через неделю я сообщила супругу, что прощаю его и попросила больше так не делать, поскольку я не могу уважать мужчину, который бьет женщину, а жить с мужчиной, которого не уважаю, сама не смогу, поскольку тогда перестану уважать себя. Это было долго путано, но мы поняли друг друга: мне пообещали больше так не делать, и примирение было сладким.

      Однако и примирение когда-нибудь заканчивается, а мысль… скорее даже чувство физической опасности во мне осталось: я должна была убедиться, что супруг сдержит слово. Ну, что называется, на чем погорели, на том и… прогораем: ревность. Прошел год. Наверное, я куда уезжала, что позволило мне придумать историю об измене, которую я и рассказала своему мужу