Моссад. Тайная война. Леонид Млечин

ваша репутация пострадает…

      – Вы угрожаете мне? – тем же ровным голосом поинтересовался Эдер.

      Вессель отвернулся от него и обратился к Марисселю:

      – Господин Мариссель, у вас нет, надеюсь, оснований занимать такую же негативную по отношению к органам правопорядка позицию. Скажите мне честно, что вы знаете о скрывающемся преступнике?

      Мариссель ответил с максимальной искренностью:

      – Ничего, кроме того, что известно всем.

      Следователь Вессель приблизил свое лицо к нему.

      – У меня есть сведения, что беглый преступник скрывается в доме господина Эдера. Что вы можете об этом сказать? – произнес он, четко отделяя одно слово от другого, и тут же жестом остановил Марисселя. – Прежде чем отвечать, решите, стоит ли вам фигурировать на судебном процессе в качестве сообщника убийцы.

      Мысли стремительно неслись в голове Марисселя. Похоже, следователь не ошибся. Одежда с пятнами крови в комнате Эдера… Неизвестный под окнами… Сказать? Ведь этот человек чуть не убил самого Марисселя. Им с Черил не нужны неприятности с полицией…

      Но он вдруг вспомнил слова Эдера: «Я никогда ни на кого не донесу полиции».

      Эдер стоял в той же позе, равнодушно наблюдая за действиями следователя. Он и не подумал вмешаться в его разговор с Марисселем.

      – Мне ничего не известно о скрывающемся преступнике, – ответил Мариссель.

      Следователь повернулся на каблуках и спустился с крыльца. Полицейские следовали за ним. Они уехали на одной из двух машин. Вторая осталась.

      Эдер запер дверь и без сил опустился на скамеечку, вырубленную из старого пня. Его лицо побелело, он тяжело дышал. Мариссель побежал за сердечными препаратами. Когда Эдера отпустило, он сказал:

      – Как только началось все это, мне следовало сразу же посоветовать вам с Черил возвращаться домой.

      – Боитесь свидетелей? – вырвалось у Марисселя.

      Эдер с удивлением посмотрел на гостя.

      – Я свое отбоялся. Однажды ко мне уже приходили. В отличие от нашего следователя, сотрудники гестапо сразу же меня забрали. Но на следующий день после моего ареста гауляйтеру понадобился наш епископ – что-то попросить у него. Епископ взамен попросил, чтобы меня отпустили. Гестаповец, возвращая отобранные при аресте деньги и документы, предупредил: «Прощаемся ненадолго». Тогда я мысленно уже приготовился к смерти, но все-таки успел уехать в Швейцарию. Чем же теперь может напугать меня следователь?

      – Простите, – Мариссель действительно раскаивался. – Я сказал глупость. Но объясните: зачем вы или ваш… знакомый ударили меня полчаса назад возле дома?

      – Я вас ударил?! – изумился Эдер. – Чушь какая-то. Как это может быть? Я не выходил из дома и уж в любом случае не причинил бы вам зла.

      – Я видел с улицы вас одетого и подумал, что вы только что вошли в дом.

      – Я был в гараже, – объяснил Эдер. – Из коридора можно попасть в пристройку, не выходя на улицу.

      – Но кто же в таком случае ударил меня? –