Моссад. Тайная война. Леонид Млечин

одну из его статей.

      Доктор Манфред писал, что «преступный мир по большей части формируется из слабоумных, поэтому общество должно быть заинтересовано в сооружении плотины против наследственного слабоумия. Наша задача – очистить пашню Божью от этих сорняков».

      В этих судах формула «сомнение толкуется в пользу обвиняемого» заменялась другой – «сомнение толкуется в пользу родины». Один из профессоров, читая лекцию по расовой гигиене, назвал суд по делам о здоровой наследственности полем боя: «Эта битва ведется ради всего народа и его детей». Лучше стерилизовать на одного больше, чем на одного меньше, потому что каждый из них представляет опасность для нации…

      Стерилизацией занимались люди, которые по долгу службы должны были заботиться об инвалидах с детства, о сиротах и других несчастных. Один из таких опекунов издал целую работу, которая называлась «Немецкие законы об охране брака и наши подопечные»:

      «В настоящее время стало совершенно очевидно, что кровь евреев, негров и цыган несовместима с нашей. Государство должно принять на себя обязанности садовника. Задача – устранить непригодный с точки зрения партии семенной фонд. Работа по очистке неизбежна».

      – Сколько же человек стерилизовали? – спросила Черил.

      – Примерно четыреста тысяч, – ответил Эдер. – В данном случае национал-социалисты не очень беспокоились о статистике и не стремились к тому, чтобы все случаи обязательно были зафиксированы. Когда в сентябре тридцать девятого началась Вторая мировая война, многих врачей и судей призвали в армию, неизлечимо больных, инвалидов и прочих стали просто истреблять. Со стерилизации государство переключилось на эвтаназию.

      Они проговорили до поздней ночи, пока Черил не начала засыпать прямо в кресле. Уйдя к себе в комнату, Мариссель думал о страданиях людей, которых сочли опасными для общества. О несчастных, которые скорее готовы были покончить с собой, чем перенести этот позор. О тех, кто умер на операционном столе. О тех, кто и сейчас страдает и чьи душевные раны никогда не заживут.

      Глава пятая

      Докторская диссертация

      Утром полицейский на мощном мотоцикле привез повестку. Следователь Вессель официально вызывал Эдера на допрос.

      – Следователь начинает нажимать на вас, – забеспокоился Мариссель. – Какие, интересно, сведения он рассчитывает от вас получить?

      Эдер одевался перед зеркалом.

      – Он не может найти убийцу доктора Берфельде, он не может найти Ганса и поэтому нервничает. Сейчас он по второму кругу начнет допрашивать всех, с кем уже беседовал. Дело распухает, и создается ощущение, что расследование продвигается.

      Эдер предложил Марисселю и Черил воспользоваться случаем и съездить вместе с ним в город.

      Но Черил, даже выпив большую чашку кофе, никак не могла проснуться. Мариссель тоже отказался:

      – Дорожу каждым часом, который можно провести на свежем воздухе.

      Мариссель действительно