Моссад. Тайная война. Леонид Млечин

и, сверяя с записанными на обороте номерами, разложил их на столе. Две фотографии, как заметил Мариссель, были совсем старыми, пожелтевшими. Черил рассматривала снимки с детским любопытством.

      – Вы знаете этого человека? – резко спросил Вессель. – Учтите, что все ваши ответы заносятся в протокол.

      Эдер склонился над столом.

      – Конечно, – сказал он. – Это Ганс. До войны он работал в детском приюте Ахенхоф.

      – Вы его видели во время похорон госпожи Шарф?

      – Думаю, что его.

      – Такой ответ меня не устраивает, – произнес недовольно Вессель. – Посмотрите еще раз.

      Эдер не стал больше разглядывать фотографии. Он сидел очень прямо и смотрел Весселю в глаза.

      – К сожалению, господин следователь, я не могу выразиться определеннее. Я видел его буквально несколько секунд, его лицо мелькнуло в толпе и исчезло. Не могу поручиться, что это он.

      Вессель сложил фотографии в портфель.

      – Это фотографии одного и того же человека. Его зовут Ганс Райнфранк. Вы правы, господин Эдер, он действительно работал в приюте. В сорок четвертом был посажен в концлагерь. После войны оказался в психиатрической клинике. В период ремиссии выпущен. Устроился в Кельне в столярной мастерской, но пробыл на свободе меньше года. Совершил тяжкое уголовное преступление: убил доктора Манфреда. Специалист по врачам! – иронически добавил следователь. – Неделю назад освобожден из тюрьмы. И сразу же совершил новое убийство. Наша юридическая система страдает излишним либерализмом, – с явным сожалением завершил следователь.

      – Я знал доктора Манфреда, – как всегда коротко заметил Эдер.

      Мариссель с интересом посмотрел на Эдера. Он уже понял, что Эдер знает много больше, чем говорит.

      – Он был известным человеком в Кельне, – сказал Вессель. – Я слышал о его трагической гибели. Варварское, ничем не мотивированное убийство человека, представляющего самую гуманную профессию. Я затребовал дело из архива и пролистал его. Этот Ганс Райнфранк просто дегенерат и садист.

      – Он объяснил тогда, почему убил Манфреда? – поинтересовался Эдер.

      Вессель небрежно отмахнулся:

      – Он отказался отвечать на вопросы, да и вряд ли он способен сформулировать хотя бы одну мысль. Его схватили на месте преступления, так что его желание или нежелание давать показания значения не имело.

      Вессель собрал свои бумаги в пухлый портфель.

      – Сегодня парень сумел уйти от нас, но, думаю, скрывается где-то поблизости. Отсиживается у кого-то из друзей. Сейчас мои люди пытаются установить его старые связи. Наверняка тут есть кто-то, кто ему помогает.

      – Он не был здесь с сорок четвертого года. Какие у него могут быть друзья? – возразил Эдер. – Да он и не умел разговаривать с людьми. Молчал, даже когда к нему обращались. Правда, дети в приюте его любили.

      – Какие-то контакты есть у всех, – проговорил веско следователь. – Вот вас же он знает, например, верно?

      Следователь кивнул полицейскому, и они вышли.

      – Необъяснимые