Живая вода времени (сборник). Коллектив авторов

водки, соленые огурцы, шмат сала и черный хлеб. Мы выпили парами (одна – в могиле, другая – пьет), выкопали нишу, и пришел вечер на кладбище.

      Утром поселок хоронил Ваню Савкина. Убитые горем шли за гробиком люди. Зима морозом красила их лица. Крупная, в черной шали и в черном пальто шла Катерина.

      Когда гробик заколотили гвоздями, опустили в могилу и задвинули глубоко в нишу, она с мужем под руку бросила холодный ком земли вниз и прошептала: «Трубочку нужно. Он просил».

      О трубочке она не забыла и на поминках. Ее старались отвлечь от этой мыслим, но она упорно твердила: «Он просил. Это его последнее желание».

      Впятером, вместе с Ленькой, сидели мы на грубо склоченной скамье за длинным столом и слушали разговоры о Ване. После третьей стопки нужно было уходить, но Николай остановил нас:

      – Посидите еще. Не чужие вы. На глазах росли. И Ваня вас любил.

      – Останьтесь, мужики! – попросил Ленька с покрасневшими веснушками на большой голубоглазом лице, и мы остались.

      Катерина притихла. Муж спокойнее вздохнул и сказал нам:

      – Пойдем покурим!

      На лестничной клетке бродил угрюмый холод. Дым вперемежку с грустными вздохами тянулся вверх к разбитой нами же года три назад форточке. Хотелось что-то сказать, но мы не знали, чем помочь этому сильному человеку, избравшему нас в собеседники.

      – Н-да! – выдавил я, потому что еще не курил, а стоять без дела было как-то неудобно. – Устала она.

      – Что ты! – подхватил Николай. – Два года мучилась, надеялась. Измоталась совсем. А в последние дни так напугала меня: «Трубочку надо вставить, он просил», – твердит и твердит. Страшно. Теперь, кажется проходит.

      – Должно пройти! – Женька загасил бычок.

      – Еще и дети у вас будут! – обрадовался чему-то я.

      – Уже не будут, – скривил губы Николай.

      – Какие ваши годы! – настаивал я, но Савкин, обреченно махнул головой:

      – Раньше нужно было. Но Ванечка болел. – Савкин бросил окурок в банку и попросил. – Посидите еще. Совсем что-то хреново.

      Мы до глубокой ночи просидели у Савкиных.

      Утром соседка догадалась бухнуть в дверь кулаком, я проснулся и поехал сдавать физику.

      И в нашем институте случались веселые истории на экзаменах. Но кафедр физики и математики они не касались. Точные дисциплины, точные ответы, соответствующие оценки и никаких чудес. Я это знал, но шел по ледяной Москве в институт.

      – Ты чокнулся?! – встретил меня староста группы. От тебя несет, как от пивной бочки!

      – Не шуми ты, с похорон я, понимаешь.

      Он понял, но остерег меня:

      – Ольга сыпет по-черному. Два неуда из пяти. А ты пьяный в стельку. Выгонят же из института.

      – Выгонят.

      Не знаю, какая сила тянула меня в аудиторию, но вдруг я резко открыл дверь.

      – Держи шпоры! – староста сунул мне в карман несколько бумажек.

      Дело простое, экзамены. Списал, решил задачу, пошел отвечать и ответил. По билету. Не дыша ни в рот, ни в нос. Думал, проскочу. Но Ольга Сергеевна,