Арлекин. Елена Амелина

ревностью, следишь, вынюхиваешь. Ты мне не веришь! (Вот чудеса!) Чтобы я в компании ни сказал, ты никогда не слушаешь. Ты меня не уважаешь!

      И нет конца упрекам и разоблачениям. Хлопают двери и щелкают со злорадством замки.

      Но все иссякает, к счастью или нет, и ссоры тоже. Обоим страшно вот так навсегда расстаться в одночасье. Следует бурное примирение и бурный же секс. И оба бьются в постели не на жизнь, а на смерть, но это все равно конец. А после пустота.

      Утро, как после бури, но только не свежо, а мертво. Дети у бабушки, и дом погружен в полуболезненное забытье. Словно бы какая дымка висит повсюду.

      Она – в кровати. Все вчерашнее кажется сном. Хорошее и плохое – все смазалось и странным образом переплелось в ее голове.

      Вдруг телефонный звонок: «Это я. Я думаю, нам надо развестись. После того, что ты сказала…. Я буду давать деньги на детей, и квартира пусть останется у тебя – не могу же я детей выгнать на улицу, – но это все».

      Она зарывается глубоко в подушки и рыдает до вечера. А вечером он приходит забрать кое-какие вещи. Он так и говорит: кое-какие. И конечно не может удержаться от комментария:

      – Своей выходкой ты разрушила нашу семью.

      – Никакой семьи и не было. – И это ее приговор.

      Бежать за ним, умолять простить, быть выше его измен и несправедливости, проявить то, что называется женской мудростью, когда существует единственная мудрость на свете – быть счастливой! Ну, уж нет.

      – Да, кстати, чтоб ты не думала, что из меня можно делать клоуна, я твоему стриптизеру накостылял, как следует.

      – За что? – она прижимает руки к груди.

      – Он теперь надолго запомнит, что значит русский мужик, тля немецкая.

      Не в силах смотреть, как он собирает вещи, умышленно долго, по- садистки копаясь в каждой комнате, она одевается и уходит.

      Ноги сами несут ее в клуб.

      – Привет! – расплывается в улыбке охранник. – Я вчера видел шоу. Сменился с корешем. Клево было. Вам Хофмана? Его, по-моему, нет. Эй, Толян, ты не видел Курта сегодня? Нет? Ну, я же говорю. Он, наверное, дома. Они ж закончили. Все. Фенита. Знаете, где он живет? На Ленинском, они там квартиру снимают.

      Адрес есть, но она колеблется, идти или нет? Существует Арлекин или нет? Иллюзия, все иллюзия. Вот только драка реальна, – вспоминает она и берет такси.

      Кодовый замок работает, но дверь в подъезд распахнута, и это знак войти. На звонок долго никто не открывает, наконец, замок щелкает, и она видит перед собой кого-то из осветителей. Черт, забыла его имя. Вежливым жестом, отстранившись с прохода, ее приглашают войти.

      – He`s over there. See him next door to the kitchen. (Он где-то там. Дверь рядом с кухней.)

      Квартира в сталинском доме огромная, пятикомнатная, с потолками в три с половиной метра и коридорами, теряющимися где-то в сумеречной дали.

      По голосу она находит нужную дверь. Кто-то и здесь явно ссорится.

      Войдя, она видит сердитое лицо Софи.

      – Hi! Damn you! (Привет! Черт бы тебя побрал.)

      – Sophie! Shut up, o.k.? Glad to see you. You did your best yesterday, – это уже, кажется, ей. (Софи! Замолчи, хорошо? Рад тебя видеть. Ты была неотразима вчера.)

      Вот