Сироты вечности. Дэн Симмонс

держались поближе к экскурсоводу. Позади, спотыкаясь во мраке, плелись Сэйерс и преподобный Дьюитт. Замыкал шествие лейтенант Нагути. Все были одеты в военную форму и экипированы винтовками М-16.

      – Черт, – прошипел Сэйерс, когда по его лицу хлестнула ветка.

      – Заткнись, – прошептал Джефрис.

      Гид сделал знак рукой, все остановились и сгрудились вокруг него. Сквозь просветы в листве видно было поляну: дюжина лачуг, из дверных проемов падает холодный свет керосиновых ламп.

      – Сторонники Вьетконга, – прошептал гид. – Они знают, где штаб. Все жители деревни знают.

      – Ага, – ответил Сэйерс. – Значит, наша задача – добыть информацию?

      – Да.

      – Сторонники Вьетконга? – переспросил Ньютон.

      – Да.

      – Сколько их? – тихо поинтересовался Нагути. Звук падавших капель почти заглушал его голос.

      – Около тридцати. Не больше тридцати пяти.

      – Оружие? – продолжал лейтенант.

      – Может, что-то спрятано в хижинах. Осторожнее с молодыми, тут наверняка есть вьетконговцы. Хорошо обученные.

      Повисла тишина. Мужчины вглядывались в безмолвную деревню. Наконец Джастин поднялся и со щелчком снял винтовку с предохранителя:

      – Пошли.

      Пятеро американцев двинулись на поляну.

      Ральф Дисантис и Нгуен Ван Мин сидели в темной кабинке старого бара неподалеку от бывшей улицы Ту-До. Было уже поздно. Мин основательно напился, а Дисантис умело изображал пьяного. Древний музыкальный автомат в углу наигрывал современные японские хиты и старые добрые песни восьмидесятых.

      – Много лет после падения моей страны я думал, что американцы – бесчестный народ. – Понять, что Мин пьян, можно было только по тому, как тщательно он подбирал каждое слово. – Я жил в Америке, работал в Америке, стал гражданином Америки, но все равно был убежден – у нее нет чести. Американские друзья рассказывали: во время Вьетнамской войны по радио и телевидению каждый день передавали новости, каждый вечер. А потом пал Сайгон – и ничего. Ни слова. Как будто моей страны больше не существовало.

      – Ммм… – Дисантис осушил бокал и сделал бармену жест, чтоб принесли еще.

      – Но вы, мистер Дисантис, вы человек чести. Я знаю. Я чувствую. Вы человек чести.

      Ральф кивнул официанту, вытащил пластмассовую сабельку из очередного коктейля и положил ее рядом с семью другими. Мистер Мин последовал его примеру.

      – Вы человек чести и поймете, почему я вернулся отомстить за свою семью.

      – Отомстить?

      – За брата, который умер, сражаясь с армией Северного Вьетнама. За отца, который был учителем, восемь лет провел в концлагере и умер сразу после освобождения. За сестру, которую новое правительство выслало… якобы за преступления против нравственности. Переполненная лодка затонула где-то между Сайгоном и Гонконгом, сестра погибла.

      – Отомстить? – повторил Дисантис. – Каким образом?

      Мин выпрямился и бросил взгляд через плечо. Поблизости никого не было.

      – Я отомщу за честь своей семьи, я покараю тех мерзавцев, из-за которых