Наследница из заброшки. Инна Пастушка

Это была автомобильная катастрофа. Но вы не поверите, я очень хорошо помню и маму, и папу. У мамы руки были такие мягкие, добрые, как у вас. Ещё я помню какие-то залы. Я бегала по ним, а папа говорил, что это всё наше.

      – Какие залы?

      – Не знаю. Помню какое-то очень большое здание, а там много-много разных комнат… – Зина замолчала, размышляя. Потом продолжила: – Странно… разве может всё это принадлежать одному человеку…?

      – Наверное, ваш папа очень любил вас и хотел, чтобы вы чувствовали себя маленькой принцессой в волшебном замке, – предположила Александра Романовна.

      – Да! Да! Это было похоже на замок!

      – А почему вы домой возвращаться не хотите?

      – Нет-нет, я не то, чтобы не хочу… – возразила Зина, – просто там придётся снова вырасти. А здесь я всё та же маленькая принцесса из детства и здесь тоже много разных комнат.

      Александре Романовне понравилось сравнение, она весело расхохоталась. Зина поднялась с постели и, глядя на Александру Романовну, тоже залилась безудержным смехом. Пациенты, проходящие мимо палаты Зины, узнавали смех любимого главврача и в который раз благодарили судьбу за удачу, которая привела их в этот санаторий.

      Какая она – новая жизнь…

      В купе поезда двое мужчин потягивали пивко с рыбкой. Тот, который моложе, не давал скучать своему попутчику. Он болтал без умолку, не пропуская ни одной остановки, куда выскакивал затариваться пивом. Он сокрушался, что жене не дали отпуск и пришлось ехать к детям в одиночку. А жена, как никто другой, любит море, видно, была русалкой в прежней жизни. Она, проказница, о Дубае мечтает, да только отпустить её туда, это навек потерять – найдёт дубайца и поминай, как звали. Для него же море – это рыбалка и то по утрам. Что там на море днём делать, – пиво горячее не вкусное…

      Тот, который постарше был рад весёлому соседу. Ехать в такую даль в одиночку было тягостно. А тут и время скоротать можно, и с хорошим человеком поговорить. Давно он в родных краях не был, лет тридцать как. На вид ему было лет шестьдесят пять, подтянутый, гладко выбритый, не суетливый – он был полной противоположностью своему низкорослому, пузатому соседу.

      – Тридцать лет?! – обалдел тот, который был с пузом. – А родные хоть знают, что едете? – обращался к нему на «вы» Пузик, чувствуя разницу в возрасте.

      – А родных у меня нет – ни там, ни там. Один я. Жену давно схоронил, детей нет. Сидел вот, сидел в своём Красноярске и вдруг так на родину потянуло. У меня в Крыму квартира от жены осталась. Вот еду, так сказать, домой, – совсем не радостно сказал пожилой мужчина.

      – А сами-то откуда?

      – Из Крыма я. Там с женой и познакомились, поженились. Потом уехал с ней за большими деньгами. Вот пенсию хорошую заработал, да куда всё это мне одному? Ёлки… думал, будут деньги – будет счастье. Да вот и деньги есть, только один теперь я.

      Пузик заметил, что его сосед суёт свои «ёлки» налево и направо. Видать, чтоб много не болтать, тот решил речь скоротить и от «ёлок-палок» остались одни «ёлки». Но, по всему видать, человек он хороший, – подумал Пузик, и, подлив