Наследница из заброшки. Инна Пастушка

махнула она рукой. И пока Егорыч не скрылся за дверью квартиры, принялась всучивать ему деньги, – Ты прости его, Егорыч…

      – Откупиться хочешь? Да за то, что он со мной сделал… Скажи спасибо, что в полицию не пошел. Моя уговаривала побои снять… Да, ладно, давнее это дело. Тебе помогу. Только, чтобы его там не было. А деньги спрячь.

      – Нет, нет, ты возьми, Егорыч – за работу. Такого наладчика, как ты, днем с огнем не сыщешь. А его там не будет, он головой мается.

      Егорыч взял деньги, отсчитал несколько купюр, а остальные отдал Зине.

      – На, держи, этого хватит. Сказал бы я тебе, чем он мается, да ругаться ночью не хочу – соседей будить.

      Зина знала, что Егорыч не откажет, не тот он человек, чтобы бросить в беде. И всё равно на радостях чмокнула его в щёку:

      – Спасибо, Егорыч, спасибо, миленький!

      – Да ладно тебе… – смутился Егорыч, – для тебя же, не для него делаю. Я это… спросить тебя хотел… Это правда, что ты типографию на него отписала?

      – Ну, переписала. Одна семья ведь. Чего делить-то?

      – Дура ты, дура! – тряся перед ней рукой, возмущённо воскликнул Егорыч. – Попомни мои слова, обдерёт он тебя, как липку, нищей по миру пустит!

      – Да что ты такое, Егорыч, говоришь? – отмахнулась от его слов Зина.

      – Знаю, что говорю! Не знал бы погань эту, так не говорил бы. Квартиру не вздумай на него отписывать!

      – Квартиру? Нет, и в мыслях не было, – оправдываясь, успокоила она Егорыча. И, помолчав, добавила, – Понимаешь, Егорыч, нервы у меня. Порой так бывает… Хочется спрятаться где-нибудь – от всех, чтоб никого не видеть. А тут типография эта столько сил тянет. Плачу от дела и без дела целыми днями…

      – Нервы? Так ты это… к врачам сходи.

      – Была я у врачей, – призналась Зина. – Говорят, какой-то гормональный сбой.

      Зина не первый раз доверялась Егорычу. Она знала, что этот работяга с золотыми руками и добрым сердцем умеет хранить тайны. И так повелось, что о своём, о женском она тоже доверялась ему. Егорыч окинул Зину отцовским взглядом, – мало ей хлопот, что ж он помпы не починит, что ли?

      – Ну, иди, Зина, иди с Богом. Будут твои помпы, как новенькие.

      В супермаркете в вечерний час пик было полно покупателей. Зина, аккуратно обходя снующих по залу людей, подвезла тележку к кассе. Она пристроилась в конце длиннющей очереди, которая ползла, как черепаха. На парковке в Жигулях сидел Женя, то и дело нетерпеливо названия жене. Наконец, спустя четверть часа, Зина добралась до кассы и уже выложила продукты на прилавок, как перед ней вынырнула юркая старушка с полной корзиной. Несмотря на возраст старушки, Зина не смогла смолчать:

      – Не поняла… Нет… я, конечно, не против… Но… – издала она что-то невразумительное.

      Бабка оглядела её наглым взглядом и, заметив багровеющую щёку, радостно ухмыльнулась:

      – Смотрю, бьёт тебя твой, и не зря бьёт! – и, обращаясь к кассирше, скомандовала, – давай, пробивай!

      Зина катила тележку к парковке, еле сдерживаясь от злости. Она ругала себя, что не нашла нужных слов ответить зарвавшейся бабке. Из Жигулей