Город Баранов. Николай Николаевич Наседкин

перед бабами! Зачем тебе дурацкая роль зрителя, а? Готовься, сегодня ты станешь не мальчиком, но мужем.

      – Как так? – уже заранее, по привычке, заробел Аркаша. – Что ты! Не надо!

      – Надо, брат, надо, – твёрдо произнёс я. – Когда-нибудь же надо, а?

      – А с кем? – уже перебарывая свой хронический трепет, оживился Аркадий.

      – Сейчас я вас поближе познакомлю, не дрейфь, – и я уверенно втолкнул Аркашу в задымленный вертеп.

      Дело в том, что Паша, улучив утром минуту, потерянно признался мне о своём ночном фиаско: увы, он не оправдал пылких вожделений Лизаветы, закомплексовал напрочь.

      – Чёрт его знает, – бормотал Паша, нервно жуя сигарету, – у меня всё получалось с Олей, моей соседкой дома… А тут – хоть домкрат тащи… Может, я больной, а?

      – Да брось ты! – поддержал я дух в товарище. – Не бери в голову. Просто твоя соседка Оля тебе, видно, нравилась, а эта леди не очень – а?

      – Да, да! – обрадовался Паша. – Меня даже тошнит от неё…

      Так что когда я подсадил к заскучавшей квёлой Лизавете нашего усатого гренадера, она тут же воспряла из пепла и принялась пунцового Аркашу обмусоливать да ощупывать. Повеселевший от свободы Паша, в свою очередь, раздухарился, взялся отплясывать с жаром и травить солёные анекдоты. А уж что творилось с Аркашей, когда, спустя пару часов, он действительно познал, наконец, сладость плотского греха – и описывать не стоит.

      Праздник удался.

      И сколько подобных праздников случилось-выпало – теперь уже и не вспомнить. Тем более, поводов собрать тёплую компанию за накрытым не по-будничному столом хватало в избытке. За Великим Октябрём следовал День Советской Конституции, а там и Новый год, потом День Советской Армии и Военно-Морского Флота, Международный женский день, День советской космонавтики, Первомайский праздник солидарности трудящихся, День советской правдивой печати, День советского достоверного радио, День убедительной Победы… Да к тому ж, случались каждый год у каждого из нас дни рождения. А конец зимней или летней сессии – разве слабый повод? Так что – наливай и пей!

      Выпадали и вовсе внеплановые события-поводы: например – очередной съезд КПСС. Нет, уж по этому случаю мы бы и не додумались устроить застолье, однако ж, на съезд приехал делегатом старший брат Павла, парторг воинской части, и заглянул к нам на огонёк. Уже чокнувшись пару раз за встречу и знакомство, расслабившись, Пашин брат-майор рассказал, как поразила его собственная реакция в самый торжественный момент съезда.

      – Знаете, ребята, я, как и все мы – циник, но когда в зал вошёл Брежнев и все вскочили, вскочил вдруг и я. Больше того, рукоплескал от сердца, от души, и даже слёзы на глазах проступили… Вот ведь психоз какой!

      Да-а-а, психозу в те брежние застольные времена хватало. И – цинизма. Впрочем, жизнь брала своё и шла своим чередом.

      Мы ещё умели радоваться жизни.

3

      Первым женился циник Сашка.

      Женился на Любе. С того разгульного седьмоноябрьского