Город Баранов. Николай Николаевич Наседкин

тебе как другу показал, а ты!

      – Другу? – съязвила она. – Ты во мне, милый мой, ревность возжечь хочешь – вот и всё. Но я предупреждаю: я – не ревнива, щекотки не боюсь. Хочешь, вон хоть с Валькой трахнись…

      Как раз загремел ключ в двери и в комнату ввалились Валентина с Аркашей, нагруженные свёртками из буфета. Лена и не подумала прикрыться полностью, лишь положила подушку на колени, закурила сигарету.

      – Эй, Валюха, Вадим тебя попробовать хочет. Иди к нам, раздевайся.

      Валька, дура, прибалдела, взвизгнула:

      – Ой, что ты, мне Аркашенька не позволит!

      – Позволит, позволит, я пока твоего Аркашу целовать буду.

      Аркашка, пень саженный, лупил глаза на розовые сосочки Лены.

      – Всё! Перестать! – заорал я в бешенстве. – Расшутились тут!.. Аркадий, есть у тебя чего выпить?

      У Аркаши нашлось. Потом ещё сбегали-добавили – закрутилась пьянка ни с того ни с сего. Я пил и пил, и пил, стремясь скорее обрести равновесие. Я видел, я чувствовал, я догадывался – она не шибко-то и шутила. С неё станется и вчетвером покувыркаться в одной постели… Я уже предчувствовал свою погибель.

      Тем более, что я уже выспросил-выцарапал из неё признания, исповедал её в прошлых грехах – меня с первых ещё дней ужасно мучила эта её постельная многоопытность. Лена и не собиралась ничего скрывать, рассказывала охотно. Оказывается, невинности она лишилась ещё в пятнадцать лет. И первым её соблазнителем стал отчим, который всего-то вдвое и обогнал её в возрасте и был у матери третьим мужем. Причём, падчерица сама, первая, влюбилась-втюрилась в нового папеньку, так что никакого изнасилования между ними не было. Мать их однажды застала в самый пикантный момент – дочку чуть не убила на месте, повырывала ей половину кудрей, а того обалдуя-растлителя вышибла прочь, несмотря на свою явную пузатость.

      Но Лена уже распробовала сладкий и греховный плод. Оказывается, её маленькое хрупенькое тельце – неиссякаемый источник кипучего наслаждения. Правда, она знала об этом уже давно, но только после уроков греховодника отчима осознала вполне, какую огромную роль играет помощь партнёра в этом головокружительном экстазе.

      Следующим у неё оказался сосед по даче, курсантик военного училища. Он отдыхал у родителей, ходил по участку в оттопыренных плавках, тайком поглядывая на Лену, загоравшую у себя между грядками. Лицо у неё основательно прикрывала панама, тело же щедро открывалось из-под двух полосок материи и солнцу, и юнкерскому горящему взору. Мальчишка этот, стриженый и с розовыми ушами, так бы и удовлетворился тайным подглядыванием, то и дело уединяясь, для снятия напряжения, в душевую будочку, если бы инициативу не взяла на себя Лена. Она в удобное безлюдное время затащила будущего доблестного защитника отечества на веранду своей дачи и изнасиловала. Они баловались-играли в любовь недели две, но Аника-воин этот показался Лене уж таким тупоголовым, вернее (в её духе каламбур) – тупоголовким, что она не захотела продолжения дачного романа, хотя парень и служил-учился там же, в Баранове.

      А в десятом