Осударева дорога (сборник). Михаил Пришвин

брат, не тужи, мы с тобой от них удерем. Вот как только дождемся весны, желна «плыть-плыть!» закричит, и мы с тобой поплывем.

      – Куда же мы с тобой поплывем?

      – Мы поплывем с тобой, куда нас желна поведет.

      – Там не работают? – спросил Зуек.

      – Не! – ответил бродяга.

      – И не молятся о вечном рубле?

      – Не!

      – И не открывают чужие шкатулки?

      – Не, там царствуют.

      – И не приказывают?

      – Не у чего там приказывать.

      И стал рассказывать перед сном, как ему однажды очень захотелось напиться в этом чудесном краю. Поглядывал в лесах, лугах и оврагах, нет ли ручейка или лужицы. Совсем пересохло во рту от сильной жажды, но вдруг он увидел с подгорки, – сверху из темного зеленого ольшаника на камешек падает струйка чистой воды. Из камушка прямо на мох зеленый и бежит по черным, синим и красным ягодкам. Припал бродяга к ручью, пьет – не напьется. А какая-то птичка кричит часто и настойчиво, и все одно только слово:

      – Птичка-яичко!

      Послушался птички, оглянулся, а рядом лежит голубое яйцо.

      – Большое?

      – Чуть поменьше куриного и голубое.

      – Это птичка снесла?

      – Нет, это раньше цапля снесла, я не видал, а птичка мне указала.

      – Ну и что же дальше было?

      – Я посмотрел и понял: это цапля снесла яйцо свежее и ненасиженное. Значит, цапля тоже попить захотела. Попила и снесла.

      – Ну и что же дальше?

      – Ничего. Я развел теплинку, налил в котелок из родничка воды, яичко сварил.

      – И ну?

      – И скушал… как хорошо! Я тебе еще раз говорю: там не работают, там все нам приготовлено, там мы цари.

      Часть II. Скалы

      XVI. Божья колея

      Два раза по Карелии, наступая и отступая, проходил Скандинавский ледник и оставлял после себя длинные холмы песка, морен, напластований гравия, хрящеватого песка и песка-плывуна.

      То же говорят ученые, будто подземные силы, поднимая Скандинавский полуостров, к ледниковому нагромождению прибавили еще и свое: поднятие было неравномерное, земля была перекошена, каменные пласты местами были поставлены на голову.

      Дальше было так, что впадины наполнились водой и морская рыба начала искать себе путь в верховьях рек. Камень, подверженный действию воды и ветра, покрывался лесом и мохом, леса стали убежищем зверей. И первобытный человек жил тут, как и всякий зверь, не оставляя после себя заметных следов. Только после уже многих тысячелетий, когда над местом жительства первобытного человека образовался толстый слой плодородной земли, когда заработали в этой почве кроты, ученые заметили в кротовых кучах черепки разбитой глиняной посуды и кремневые наконечники орудий того человека. И мало-помалу под этим почвенным слоем были открыты места длительного его пребывания, и по направлению стойбищ можно было понять: и тот первобытный человек сквозь хаос нагроможденного камня, покрытого водой и лесом, пользуясь направлением узких, удлиненных озер и морен, старался пробить свою разумную прямую человеческую