Счастливо, товарищ… Стихи, проза. Сергей Яснодум

по сцене, когда ты меня позовёшь.

      Июнь-89.

      * * * * *

      По-над белой дорогой, где светел и юн

      собирательный образ героев поэм,

      прозвучали аккорды эоловых струн.

      И растаял в пустынной дали Вифлеем.

      И сокрыла Голгофу завеса дождя,

      разъярённое небо – от падшего ниц.

      И того, кто готов упоительно ждать

      появления умных доверчивых лиц.

      Потому в полнолуние мне невтерпёж

      уберечься от огненной лавы в аду.

      И тогда не судьба напороться на нож

      в соловьино-густом Гефсиманском саду.

      Июль-92.

      * * * * *

      За то, что вы меня печалите,

      и наказуема вина,

      позвольте выкинуть из памяти

      недорогие имена.

      Других балуя или милуя,

      предполагая алогизм,

      порою искренне насилует

      не очень искренняя жизнь.

      И по своим законам тянется,

      и не кончается теперь,

      поскольку преданные пьяницы

      не выставляются за дверь.

      И так не хочется повеситься

      и даже выпрыгнуть в окно,

      пока со мною вместе бесится

      в бокале терпкое вино.

      Август-92.

      * * * * *

      Года усыхают в минуты,

      а также – в короткие дни,

      имея черты почему-то

      устроенной вдруг западни.

      Я тоже куда-нибудь денусь,

      глотая той жизни кусок,

      где суть излагает младенец,

      шалея от розовых щёк.

      И верить случается поздно,

      что где-то за дальней горой

      для всех осыпаются звёзды,

      как листья осенней порой.

      Сентябрь-95.

      * * * * *

      Уж если бежать, то в Канаду,

      уж если бежать, то всерьёз,

      где клёны роняют прохладу

      и русская тайна берёз.

      Где дождь музыкально дробится,

      баюкая голубей,

      по рыжей скользя черепице,

      по красной каминной трубе.

      Где в самую лютую стужу

      в шезлонге привидится мне,

      что был бы я всё-таки нужен

      одной непутёвой стране.

      Апрель, май-97.

      * * * * *

      Жизнь и стара и юна,

      а снова увела

      туда, где в полнолуние

      разбиты зеркала,

      и не пригоршня меди,

      а мука во плоти —

      красавица как ведьма,

      а гений – еретик.

      Не ваши звуки рвались

      о лезвие ножа?

      Безумство – это шалость

      пристойных прихожан.

      Жизнь и стара, и юна.

      Давай забудем ту,

      когда Джордано Бруно

      привязан был к кресту.

      Август, сентябрь-97.

      Линия 2: «ЭТЮДЫ и др.»

      Осень, этюд

      Дома посерели от сырости.

      А в транспорте – духота.

      Холодное