На вас вся надежда. Код Андрея Рублева–2. Надежда Максимова

несколько раз с каждой стороны оклада, после чего металл освободился, и мне удалось осторожно снять его.

      Все головы склонились над иконой, полностью перекрыв мне поле зрения – теперь я видел только склоненные затылки.

      – Ну, и ничего не разобрать, – разочарованно протянул Слава.

      – Дурак, – пренебрежительно отозвался Матвеев. – Старинные иконы всегда черные. Это главный признак того, что они подлинные и значит дорогие.

      Скинхед Матвеев

      – О, дорогие! – воспрянул переживавший за свою находку Сергей. – А сколько может стоить такая икона?

      – Боюсь, тут потребуется эксперт… – задумчиво протянул я. – Ценность иконы определяется не только ее возрастом, но и качеством письма. Так что для начала, думаю, нам придется ее раскрыть.

      – Как это раскрыть?

      – Так реставраторы называют процесс удаления старой потемневшей олифы. Вот этот черный слой – старая олифа. Ею покрывали иконы, чтобы защитить их от внешнего воздействия. Но олифа со временем темнеет, и изображение становится практически неразличимо. Как здесь.

      – А чем можно снять эту черноту?

      – Кхм, – ответил я. – Пока не знаю. Но есть кое-какие предположения… А пока давайте просто очистим ее от пыли.

      Приняв от Ольги мисочку с водой, я обмакнул туда сложенный бинт и бережно провел тканью по темному лику иконы.

      В тот момент, когда влажный бинт соприкоснулся с потемневшим красочным слоем, изображение словно бы проступило из глубины, проявилось.

      Всеобщий выдох сопроводил этот мимолетный процесс.

      – А надпись,.. давайте посмотрим надпись, – прошептал Иван, который, как оказалось, стоял, тесно прижавшись, у меня за правым плечом.

      Я послушно переместил руку с влажным бинтом в нижний угол иконы. Туда, где согласно чеканке оклада, должна быть изображена раскрытая книга.

      Чудо повторилось. Снова влажное касание выявило скрытый во мраке узор. Изображение как бы на минуту всплыло из глубины доски и тут же, как только испарилась пленка воды, исчезло. Словно утонуло.

      – Давайте еще раз, – нетерпеливо потребовал Иван. – Я запишу.

      Я снова провел рукой с бинтом и продиктовал проявившиеся буквы:

      – «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные».

      – Стандартная формула, – заметил Илья Юдин. – Можете не мучаться, на окладе отчеканен этот же текст.

      – На окладе буквы крупнее, – не согласился Али. – Значит, вся фраза там не убралась.

      – «И я успокою вас», – продолжил я, не прекращая манипуляций с бинтом.

      – Сказал же, стандартная формула.

      – Там еще что-то, – нетерпеливо толкал меня под руку Иван.

      – «И возьмите иго мое на себя».

      – Что?!

      Я, сам не до конца поверив прочитанному, еще раз взмахнул влажным бинтом нижней части надписи и вынужден был повторить:

      – «И возьмите иго мое на себя».

      Потрясение,