Колдовская метка. Дэн Патрик

Будто с торговцем говоришь.

      – Ты ведь кузнец.

      Стейнер улыбнулся и придвинул миску.

      – Что с Вернером? Он сегодня на себя не похож.

      – Наверное, волнуется за Хьелльрунн, – ответила Кристофин. – Они ведь близки.

      – Она вечно выпрашивает у него истории про Фрёйу и Фрёйну, таинственных воронов и древние войны. Детские сказочки. Не скажешь, что ей уже шестнадцать.

      – Не скажешь, – согласилась дочь трактирщика. – Приглядывай за ней, пока корабль не ушёл, ладно?

      Стейнер кивнул, удивлённый, как серьёзно прозвучал голос Кристофин.

      – Вообще-то я пришла не для того, чтобы о твоей сестре говорить.

      – О чём же тогда? – Он вынырнул из собственных мыслей и теперь барахтался на поверхности беседы.

      – А ты не часто болтаешь с девушками, да? – заметила Кристофин.

      – Я вообще не часто разговариваю с людьми. Моя компания – это молот и наковальня.

      – Может, немного медовухи развяжет тебе язык?

      Стейнер взглядом проследил, как она шла по таверне, охваченный восторгом и смущением. День выдался занимательный. Похоже, вечер получится не хуже.

      2

      Хьелльрунн

      «Соглашение с Обожжёнными республиками дало Сольминдренской империи право проводить Испытание по всему Винтерквельду. Нелегко отнимать детей у родителей, но всякий ребёнок опасен. В такие времена велика угроза восстания, и сила Зоркого – в большом войске. Всякое сопротивление должно безжалостно подавляться, а жестокость встречаться беспощадностью».

Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском Синоде

      Хьелльрунн ненавидела кухню. Низкий потолок давил; печь не справлялась, отчего дым стоял завесой; а громоздкий стол занимал полкомнаты. Хьелль устала постоянно обходить огромный деревянный стол. Сколько бы еды на него поместилось, да только выставить нечего – такая вот горькая ирония. Хьелльрунн только и ждала, когда наступит лето, чтобы часами бродить среди лесов в тишине и одиночестве.

      Стейнер зачерпнул деревянной ложкой солидную порцию овсянки и плюхнул кашу в миску. Тихонько напевая под нос, он обошёл стол, взял добавку и принялся есть, не обращая внимания на сестру. Марек уже возился в кузнице с какой-то заготовкой.

      – Ты улыбаешься, – заметила Хьелльрунн, сама не притрагиваясь к еде. – Первый раз вижу.

      Ложка замерла на полпути. Стейнер поднял голову и удивлённо вскинул брови.

      – Что?

      – И напеваешь. Ты же не любишь музыку.

      – Люблю, просто не умею петь. Это ты у нас одарённая – вечно мурлычешь песенки и всякую допотопную чушь.

      – Ты ненавидишь музыку, – повторила Хьелль и сама поняла, до чего жалко это прозвучало.

      Стейнер пожал плечами и снова занялся кашей.

      После короткого молчания Хьелль тоже принялась за еду.

      – Давай сегодня обойдемся без песен, Хьелльрунн, – попросил брат. – В городе имперцы, а может, даже Зоркий. А древних богов они недолюбливают…

      – Богинь.

      – Хорошо,