Колдовская метка. Дэн Патрик

спригганы приходят на кладбища, усаживаются на надгробия или пирамиды из камней, – хрипел за маской Хигир. – Эти существа поют страшные песни и вытягивают из покойных последние остатки жизни. А когда появляется крошечное пламя, прячут его под стекло и зажигают с его помощью фонари.

      – Свечи покойных…

      – Верно.

      Стейнер взглянул на одежды Зоркого – они не опалились и даже не почернели.

      – И вам под силу их потушить?

      – Да, – заверил Хигир, – хоть и мало в этом приятного.

      Группа поднялась выше. Скалы казались мёртвыми и безжизненными, никаких следов гнездящихся птиц или лишайников. Стейнер наблюдал, как Максим изо всех сил пытался переставлять ноги, пока одна скользкая, истертая временем ступенька его не подвела. Молодой кузнец поймал мальчишку за плечо, предотвратив тем самым долгое и, вероятно, смертельное падение. Двое парней оглянулись на чёрный песок бухты и основание лестницы. Даже Хигир обрадовался возможности остановиться и перевести дух.

      – С-спасибо, – промолвил Максим, бросив взгляд на «Надежду Дозорного».

      – Не медлите, – велел Хигир, указывая вперёд.

      Мальчик закрыл рот и склонил голову. Они ступили под каменную арку, достаточно широкую, чтобы пропустить четырёх человек за раз. Те дети, которые не были окончательно измотаны подъёмом, застыли в изумлении. Весь остров занимала окружённая скалами огромная площадь со ступенями на каждой стороне, ведущими к высоким, как башни, высеченным в камне зданиям. Но взгляд Стейнера был прикован к дракону, который высился перед толпой детей. Он и понятия не имел, как может выглядеть древнее чудовище, ведь Сольминдренская империя запрещала любые изображения этих ужасных существ. Однако во всем Винтерквельде не найдётся иного названия для данного вида. Даже самые дюжие солдаты казались муравьями на фоне высоченного змееподобного тела на мощных лапах. В разверстой пасти виднелись острые, как сабли, зубы. Казалось, дракон застыл в измученном немом вое. Стейнер вздрогнул, когда заглянул в тяжёлый ониксовый глаз: его взбешённый блеск твердил о голоде и ярости. Языки пламени танцевали по бесчисленным чешуйкам, а крылья могли посоперничать с парусами «Надежды Дозорного».

      – Да хранит меня Фрёйа… – выдохнул Стейнер.

      8

      Хьелльрунн

      «Нетрудно предположить, что Император доверял в управлении лишь Зорким и Синоду, однако все властные структуры подвержены коррупции. Крепитесь же, Иерархи, в противостоянии искушению покинуть Империю. Ординариям, кто не заметил колдовскую метку, советую лучше выполнять обязанности, а тех, кто прибегает к убийству, призываю отказаться от привычки. Грешить – значит привлечь внимание Охранцев, ошибаться – стать целью всадников в чёрном».

Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском Синоде

      День явился Хьелль в бликах и вспышках, подобно солнечному свету, проникающему в глубины океана. Вот уже послышались голоса и неистовый лай собаки где-то вдали. Хьелльрунн лежала в покрывалах во вчерашней одежде, окутанная теплом