Фиеста. Эрнест Хемингуэй

с ними была Брет.

      Я очень злился. Почему-то они всегда злили меня. Я знал, что их считают забавными и что нужно быть снисходительным, но мне хотелось ударить кого-нибудь из них, все равно кого, лишь бы поколебать их жеманное нахальство. Вместо этого я вышел на улицу и выпил кружку пива в баре соседнего дансинга. Пиво оказалось плохое, и я запил его коньяком, который был еще хуже. Когда я вернулся в дансинг, на площадке толпились пары, и Жоржет танцевала с высоким блондином, который танцевал, вихляя бедрами, склонив голову набок и закатывая глаза. Как только танец кончился, ее снова пригласили. Они приняли ее в свою компанию. Я знал, что теперь они все будут танцевать с нею. У них всегда так.

      Я сел за стол. За этим же столом сидел Кон. Фрэнсис танцевала. Миссис Брэддокс привела кого-то и познакомила его с нами, назвав Робертом Прентисом. Он оказался уроженцем Чикаго, жителем Нью-Йорка и подающим надежды писателем. Говорил он с легким английским акцентом. Я предложил ему выпить.

      – Благодарю вас, – сказал он, – я только что пил.

      – Выпейте еще.

      – Благодарю вас, выпью.

      Мы поманили мадемуазель Лавинь и заказали по стакану коньяку с водой.

      – Вы, я слышал, из Канзас-Сити, – сказал он.

      – Да.

      – Нравится вам в Париже?

      – Да.

      – Правда?

      Я был немного пьян. Не совсем пьян, не по-настоящему, но достаточно, чтобы не церемониться.

      – Ради всего святого, – сказал я, – да. А вам?

      – Как вы очаровательно злитесь, – сказал он. – Хотел бы я обладать этой способностью.

      Я встал и направился к танцующим. Миссис Брэддокс пошла за мной.

      – Не сердитесь на Роберта, – сказала она, – он же еще совсем ребенок.

      – Я вовсе не сержусь, – сказал я. – Просто я боялся, что меня стошнит.

      – Ваша невеста пользуется большим успехом. – Миссис Брэддокс смотрела на Жоржет, которая кружилась в объятиях высокого брюнета по имени Летт.

      – Не правда ли? – сказал я.

      – Безусловно, – сказала миссис Брэддокс.

      Подошел Кон.

      – Пойдемте, Джейк, – сказал он, – выпьем. – Мы направились к стойке. – Что с вами? У вас такой вид, словно вы чем-то расстроены.

      – Ничуть. Просто меня тошнит от всего этого.

      К стойке подошла Брет:

      – Хэлло, друзья.

      – Хэлло, Брет, – сказал я. – Почему вы не пьяная?

      – Никогда больше не буду напиваться. Дайте человеку коньяку с содовой.

      Она стояла у стойки, держа стакан в руке, и я видел, что Роберт Кон смотрит на нее. Так, вероятно, смотрел его соотечественник, когда увидел землю обетованную. Кон, разумеется, был много моложе. Но взгляд его выражал то же нетерпеливое, требовательное ожидание.

      Брет – в закрытом джемпере, суконной юбке, остриженная, как мальчик, – была необыкновенно хороша. С этого все и началось. Округлостью линий она напоминала корпус гоночной яхты, и шерстяной джемпер не скрывал ни одного изгиба.

      – В каком вы блестящем обществе, Брет, – сказал я.

      – Правда,