Стерегущие золото грифы. Анастасия Перкова

Темира.

      ***

      Народ высыпал из деревянных зимников, не имевших ни единого украшения или знака отличия. Люди радостно встречали своих вернувшихся братьев. Мальчишки, босоногие несмотря на холод, визжали и путались под ногами лошадей. Всадники смеялись и легонько, в шутку, охаживали ребятню плетками. Лай собак, человеческие голоса и запах дыма совсем согрели сердце Темира – здесь будет почти как дома.

      Зайсан спешился и стянул мальчика с коня. Темир покачнулся на затекших ногах и неуверенно посмотрел на Зайсана снизу вверх. Тот показал рукой на один из аилов и подтолкнул мальчика в ту сторону. У входа в аил стояла, подбоченившись, ужасного вида старуха в черной шубе до пят. Видневшаяся из распахнутой шубы одежда была украшена порезанными на ленты цветными лоскутами, а на груди болтались бусы из нанизанных на нитку то ли камней, то ли костей. Темир не разобрал – так все поплыло у него перед глазами. Волосы старухи, седые и нечесаные, были распущены сзади, а по обе стороны от лица убраны в две тонкие косы, завершающиеся бронзовыми бубенцами. В руке она держала курительную трубку.

      «Пельбегень¹²», – подумал Темир, и его губы задрожали. Он быстро оглянулся, ища помощи у Зайсана, но тот уже отошел далеко, и на его шее висели две девочки – должно быть, дочери. Темир снова посмотрел на старуху: высокое угловатое тело, косматые седые брови, глаза непонятного оттенка, темный цвет лица и большой нос. Мальчик был уверен: открой она рот – это окажется зияющая беззубая дыра. Неужели отец отдал его на съедение? Беды ли какие грозят их народу, что понадобилась помощь Шаманки-людоедки? А в уплату – царское дитя, как полагается во всех сказках? Неужели это и есть отцова сестра?

      Каково же было изумление Темира, когда жуткое лицо озарилось материнской улыбкой. Губы женщины раздвинулись, обнажив два ряда превосходных зубов.

      – Иди, не съем! – весело крикнула она, и Темир наконец сдвинулся с места.

      Женщина приоткрыла полог и втолкнула его в пятистенный зимник. В очаге тлели угли, и, когда глаза Темира привыкли к темноте, он увидел скромное жилище Старой Шаманки. Три шкуры, брошенные на пол у дальней стены. На каждой – по войлочному одеялу и по набитой сухой травой подушке. Возле правой стены – горшки, котелки и каменное блюдо на коротких ножках. Вот и все нехитрое убранство дома, где предстояло поселиться Темиру, привыкшему к войлочным коврам с ярким орнаментом и занавесям, отделявшим спальное место каждого члена семьи.

      В центре аила, у очага, сидела девочка зимы на четыре старше Темира. Она с неприятным скрежещущим звуком соскребала сажу с котла, собирая ее в треснутую деревянную миску. Услышав шаги, девочка подняла глаза – большие черные омуты в обрамлении темных ресниц. Она бросила котел так, что тот покатился со звоном, и кинулась к Темиру. Тот от неожиданности сделал шаг назад, наткнувшись на Шаманку.

      – Приехал! – всплеснула руками девочка. – Устал? Замерз? Голодный?

      – Шшш ты, сорока, – оборвала ее Шаманка. – Ясное дело: уставший, замерзший и голодный.

12

Пельбегень – персонаж алтайских легенд, женщина-людоедка.