Когда цветут орхидеи. Мэган Стентон

вы же понимаете, что можете не вспомнить, то, что произошло с вами, до конца своей жизни? За десять лет не было ни одной вспышки воспоминаний.

      Ханна упрямо качнула головой.

      – Если за этот год прошлое ко мне не вернется, я попытаюсь жить дальше. Обещаю вам.

      ***

      Ужин прошел на удивление спокойно, если не считать мисс Мак-Грегор, которая, злоупотребив шотландским виски еще в гостиной, громко похрапывала над супом. Калеба радовало уже то, что не было ее извечной сигареты, заполоняющей своим едким запахом весь окружающий воздух. Сестры тихо общались между собой, заговорщицки улыбаясь, что, в общем-то, не сулило ничего хорошего, но мужчина предпочел не обращать на это внимание. Ему хватало проблем и без детских проделок. Мало того, что у него в доме поселилась «проблема» по имени Ханна Робишо, Магдалена выгнала его из своего дома, обидевшись после их последней встречи, да еще владелец судоходной верфи, в очередной раз пересмотрел условия продажи своей компании, внеся в договор новые пункты, невыгодные для Грейфсонов.

      В отличие от подавляющего большинства английских аристократов, Калеб не стыдился работать. Он вел бизнес, вкладывая не малые деньги в судоходное строительство и морские перевозки. Еще, будучи мальчишками, сразу после университета, они с Кевином вложили все свои деньги, что получили по достижении совершеннолетия, в маленькую пароходную компанию. И всего за пару лет сколотили состояние. Они скупали мелкие компании, расширяли поле деятельности, и сейчас их заводы и филиалы находились не только в Англии, Шотландии, Индии и Италии, но и в Америке. Но все это они делали втайне от отца.

      Питер Грейфсон был человеком жестоким, жадным, алчным. Он проиграл практически все семейное состояние в карты, а то, что было в майорате наследования, запустил до непригодного состояния. Поместья стояли в запустении, хозяйства загнивали, а дома разваливались от старости. Подобная участь, к счастью, не постигла Грейфпарк, в котором герцог никогда не появлялся, а так же Шотландское поместье, которое являлось наследством Кевина. Все, что мог, Калеб после вступления в наследство продал, не желая оставлять память об отце. К тому же, он давно успел обзавестись достаточным количеством собственности, которую сможет передать своим детям.

      Высший свет, разумеется, не знал обо всем этом. На людях его отец всегда был предельно мил, обходителен, живой пример достойного носителя титула. И только в семье знали его настоящее лицо.

      Луизу старый герцог никогда не трогал, боялся мести четырех ее братьев, но вот сыновей не щадил. Где не действовали угрозы, в ход шли кулаки или плеть. Когда Кевину было пятнадцать, он взял без спроса отцовского коня, и тот поранил ногу и захромал. Калеб был старше на год и взял вину на себя, потому что знал, отец будет в ярости. Его спину до сих пор покрывали глубокие белые шрамы от лошадиной плетки, которой отец избил его. После чего избил еще и Кевина, в назидание.

      – Вы хотели обмануть меня? Думали, что я не знаю, кто на самом деле испортил лошадь? Но раз уж вы такие дружные, то и получите