Бывшая Ленина. Шамиль Идиатуллин

щемить жен, орать на детей, указывать, что меня вот тоже били, и ничего, нормальным человеком вырос, и помирать от инфаркта в сорок пять, так и не поняв, что никакими нормальными они не выросли, что именно они пролюбили все полимеры и что единственный шанс выжить у нашего мира связан именно с тем, что их дети не будут похожими на таких вот отцов.

      Марк не был похож на своего отца, что Оксану радовало. А у Митрофанова, интересно, есть ли дети и похожи ли они на отца?

      Хотя ну его. Чего на ерунду отвлекаюсь, в самом деле. У меня выходной, и провести его надо до синяков на тазовых костях и состояния общей стертости и высушенности, чтобы потом полгода не отвлекаться.

      Между прочим, мысль, подумала Оксана, воодушевляясь, и хищно уставилась на дверь ванной.

      Вот тут Тимофей и обнаружил, что его любимый телефончик помалкивает не от малотемья и занятости менее близких контактов разных степеней, а оттого, что разрядился и сдох.

      Наблюдать за тем, как Тимофей злобствует и суетится, было забавно, а его самого – даже немножко жалко. Впрочем, подзарядив телефон, Тимофей сразу успокоился. Оказывается, мир без его участия не взорвался. Тимофея лично ждал, не иначе.

      Оксана постаралась, чтобы до понедельника не дождался.

      Так мы тебя и спасаем, дорогой мир, подумала она снисходительно.

      Мир не оценил.

      Глава третья

      – Мамуль, привет! С юбилеем вас!

      – Ой, Сашенька, золотце, здравствуй! Помнишь, умничка, спасибо тебе. Как ты, не болеешь?

      – Не, все нормально. Мамуль, а ты где? Я там вам подарок с курьером отправила, надо, чтобы встретили.

      – Ой. А я хотела… А когда он придет?

      – Да вот сейчас уже звонить будет. Я специально на вечер заказала, чтобы дома кто-то был. Вы же дома?

      – Я это, в магазин… Я сейчас буду, такси беру. Ты чего как-то в нос говоришь? Простыла?

      – Да не, просто холодно, это шарф.

      – В Сарасовске еще холодно? Батюшки. Приезжай домой поскорей, тут уже все цветет почти.

      – О да, цветет и пахнет, как это самое. Мамуль, ну ты когда будешь, что сказать-то? Он к подъезду подойдет.

      – Все-все, пять минут, нет, семь. Такси беру и домчусь.

      Она домчалась через десять минут и сразу накинулась на постороннего дедка, который имел неосторожность брести мимо дома с большой коробкой и букетом цветов. Саша настолько увлеклась экономией дыхания – сладкая вонь со свалки пронизывала шарф и скрученный капюшон, выедая глаза, – что услышала самый финал представления: дедок вскрикивал: «Женщина, что вы хотите?», а мама громко поясняла: «Я Елена Игоревна, вот паспорт!»

      Саша поспешно выскочила из-под козырька подъезда и резко остановилась, чтобы не столкнуться с мамой, которая уже оставила свою жертву и с топотом устремилась к дому, поводя головой и громко бормоча: «Может, у подъезда». За пару шагов до Саши она тормознула, раскинув руки, похлопала ресницами и взвизгнула:

      – Саша!

      Она принялась мять и обцеловывать дочь