Звезды – холодные игрушки. Сергей Лукьяненко

комнаты. Сейчас бы упасть на мягкую, чуть расшатанную и скрипучую, но от этого ставшую еще привычнее кровать… Включить вертушку с записью шума прибоя… или нет, раскрыть окно пошире и слушать шорох сада…

      – Петр Данилович! – рявкнул дед.

      – Иду! – Я кинулся на лестницу.

      Ступеньки были невысокими, пологими, наверное, чтобы старенькие писатели не обедняли российскую литературу, падая с лестницы. Я сделал полный оборот, прежде чем оказался на втором этаже. Дверь в дедовский кабинет была открыта, от остальных комнат, давно и наглухо закрытых, словно тянуло тьмой и одиночеством. Мрачно все-таки тут… и как дед живет без меня?

      Андрей Валентинович Хрумов, бывший психолог и литератор, бывший участник переговоров Земли и галактического Конклава, человек, которого называли Гиммлером космического века, толстый семидесятилетний старик, мой дед…

      Он сидел в древнем кожаном кресле, когда-то светло-коричневом, а сейчас выцветшем до белизны, в тон его седым волосам. И молча разглядывал меня. На столе светился экран ноутбука, в углу комнаты, водруженный на хилую этажерку с книгами, бормотал включенный телевизор.

      – Ты чего, деда? – тихо спросил я.

      Дед медленно поднялся, подошел и обнял меня. Я его на голову выше, но сейчас вновь почувствовал себя маленьким.

      – Паршивец… – прошептал дед. – Ну, Петька… паршивец… ведь вначале передали, что ты разбился…

      – Правда? – Я пришел в ужас. Представляю, что было с дедом!

      – Сказали, что ты, отводя челнок от города, врезался в землю…

      – И ты поверил?

      Дед отстранился на расстояние вытянутой руки. Уставился мне в глаза.

      – Я? Конечно. Разве ты поступил бы по-иному?

      Я промолчал.

      – Полчаса ждал новых сообщений. Телефон оборвал. Потом передали, что челнок совершил аварийную посадку на шоссе.

      Дед тихо, кашляюще засмеялся.

      – Тогда я успокоился. Разбиться, спасая людей, ты мог. А вот при аварийной посадке – никогда!

      – Почему?

      – Потому! – рявкнул дед, вновь переходя на обычный тон. – Врачи тебя смотрели?

      – Конечно!

      – Сотрясения, ушибы, переломы?

      – Ну я же здесь стою! Нет.

      Дед кивнул, зашаркал к креслу. Я устроился на жестком венском стуле в углу комнаты. С самого детства я любил здесь сидеть, тихонько наблюдая за тем, как дед работает. Порой он разрешал мне притащить свой компьютер, я ставил его на краешек стола и делал уроки, пока дед работал. А если у него было хорошее настроение, то под вечер мы перекидывали между машинами шнурок и играли в какую-нибудь стратегическую игру…

      – Итак, рассказывай, – устраиваясь в кресле, сказал дед. – Нет… постой.

      Он с легким смущением отвел глаза и достал из ящика стола огромную хрустальную пепельницу, спички, трубку и кисет с табаком. Я, еще как вошел, почувствовал, что дед сегодня курил, но упрекать его не стал.

      Но такого, чтобы дед при мне начал травить организм, давно не бывало.

      – При выработке посадочной траектории… –