Катастрофа. Вадим Вольфович Долгий (Сухачевский)

в сводках, да и те порой куда-нибудь прятала – ведь, как известно, в стране победившего социализма нет почвы для такого рода преступлений. Поэтому объединять все случаи в одно дело никто и не думал, а просто упоминали как эпизоды в разных сводках, списывая на обычную «бытовуху», для которой на родине победившего социализма хоть какой-то клочок почвы все еще, видимо, оставался.

      Но дело было, безусловно, одно и то же. Едва ли не каждую неделю в окрестностях города N-ска кто-то по вечерам нападал на девушек, подвергал их насилию, а потом предавал их мучительной смерти, долго кромсая ножом. Медицинские подробности вызывали отвращение.

      Юрий не стал их повторять, просто пересказал всем суть дела.

      – Мерзость какая! – произнесла Катя.

      – Судить гада, – проговорил Викентий и вопросительно посмотрел на Юрия.

      – Да, – наконец согласился он, – этим дело, пожалуй, можно заняться.

      – Я же говорила – настоящее! – возликовала Полина.

      – Я его возьму, – заверил всех Викентий.

      – Нет, это я его возьму! – воскликнула Полина. – Это же я нашла! И потом, у меня план есть! И потом…

      – А брать все равно должен я, – перебил ее Викентий. – Брать преступника – это дело палача.

      Они еще долго препирались: «Я!» – «Нет, я!» – «Нет, я!» Ну дети, дети! Наконец Юрию это надоело.

      – В общем, так, – сказал он. – Брать его будете вместе.

      – Я и одна справлюсь, – проговорила Полина несколько обиженно.

      – А я, что ли, не справлюсь? – пробурчал Викентий.

      Конечно, справился бы и каждый из них поодиночке, он, Юрий, назначил обоих только для того, чтобы ни у одного не было обиды. Поэтому он твердо сказал:

      – Брать будете вдвоем, таково мое решение. Вопросы есть?

      Вопросов не было. Посопели немного носами, но нарушать субординацию не осмелились.

      – Ты говорила, у тебя имеется какой-то план? – спросил он Полину.

      Она сразу обрадовалась:

      – Да, есть! – Вытащила из сумочки карту и развернула ее на столе.

      Карта с нанесенными на нее окрестностями N-ска была настоящая, топографическая, предмет особой секретности здесь, в Советском Союзе. Хотя иностранных шпионов здесь отлавливали миллионами, – для них, в отличие от маньяков, место в стане победившего социализма почему-то вполне даже хватало, – но считалось, что множество их еще гуляет на свободе, и эти, пока еще не отловленные, в первую очередь охотятся за такими вот картами.

      – Карту ты где взяла? – строго спросил он.

      – Да там же, в милиции.

      – А если попадешься?.. Ох, связался я с детворой!

      – Да не переживайте вы, дядя Юрочка, я – по-незаметному. Потом я ее назад тихонько положу.

      – А если нынче же хватятся?

      – Да не хватятся! Они этих карт и читать-то не умеют, у всех по три класса образования, как у наркома Ежова. Лежат, пылятся, никому не нужны.

      Юрий махнул рукой:

      – Ладно… Так что за план?

      – Вот! Я тут кружочками обвела все места, где он делал это. Смотрите,