Честь мундира. Записки полковника. Виктор Баранец

какой-то старой книжкой, послюнявил палец, полистал страницы и громко объявил:

      – Стоп-стоп-стоп, господа-товарищи! Прошу всех внимания!

      В большой гостиной дачи стало тихо, лишь слышно было, как тикают старинные напольные часы.

      – Прошу всех внимания! – еще раз объявил Гартин, – здесь у нас зашел разговор о том, для чего предназначена армия, от кого она должна защищать Отечество… А нас, офицеров, обвиняют в измене присяге… Так? Так! Ну тогда давайте послушаем вот это… Прошу тишины!

      И Гартин торжественным голосом стал читать:

      – Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, соблюдать конституцию СССР и советские законы, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

      Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству.

      Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

      Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа!»…

      Закончив читать Присягу, Гартин пронзил величественным взглядом победителя Юрия и Мэлса.

      – Ну и от каких вра-гов (он сделал на этом слове насмешливый акцент) должна была защищать Родину армия? Чьи кишки мы обязаны были наматывать на траки танков, а? Кого убивать? Я не видел вра-гов (снова тот же насмешливый акцент) у Белого дома… Там были наши же люди… И никто не отдавал нам приказа убивать их! Мы не давали клятву убивать своих людей!

      – Извините, но это лицемерная демагогия! – воскликнул Мэлс, – и эта ваша демагогия уничтожается простым вопросом!

      – Каким же? – зло гаркнул Очерет.

      – А вот таким! – ехидным тоном отозвался Мэлс. – Почему же вы октябре 93-го посреди Москвы убивали своих людей?

      – Да-да, странно как-то получается, – добавил Юрий, до краев наливая водку в свою пузатую рюмку, – в августе 91-го вы вра-гов среди наших людей не видели, а в октябре 93-го браво палили по ним из танковых пушек!

      В гостиной снова стало тихо.

      Гартин, Хрулев и Очерет хмуро переглядывались. Первым после паузы заговорил Петр Петрович:

      – Мой ответ тут прост: и в августе 91-го, и в октябре 93-го армия не должна была участвовать во внутренних политических разборках. Для наведения порядка есть внутренние войска и спецслужбы. А обязанность армии – защищать государство от внешних, – повторяю – от внешних военных угроз. И еще раз повторяю – от внешних военных угроз!

      Гартин