Коллекция поцелуев. Венди Хиггинс

приятно, наверное, быть той соломинкой, наполовину погруженной в прозрачный фруктовый сок и наполовину в твой рот.

      Наслаждайся, маленькая соломинка, наслаждайся.

      Внутри у меня все горело от возмущения. Миссис Уорфилд подмигнула классу, и все тотчас же залились гомерическим смехом. Мои глаза, казалось, вот-вот вылезут на лоб. Уже не стесняясь, я начала рыскать по классу взглядом, как и многие другие, в тщетных попытках угадать, кто мог это написать. Все, кроме спавших на задних партах Джоэла и Эмберли, смеялись и болтали между собой. Затем посреди всеобщего гвалта послышался громкий голос Дина:

      – А ну‐ка, признавайтесь, кто этот новоявленный Шекспир?

      – Я! – Анджело Гарсия встал и поклонился публике. – Девушки, записывайте мой номер: семь ноль три…

      – Жаль прерывать тебя, Ромео, но я не могу позволить тебе присвоить чужие заслуги, – подмигнула ему миссис Уорфилд.

      – Эх, почти получилось! – Он сел обратно на место, и класс опять зашелся смехом.

      Теперь я окончательно запуталась. Дин вновь улыбался мне, когда наши взгляды встретились, но я не могла понять, разыграл ли он этот спектакль для того, чтобы отвести от себя подозрение, или это было что‐то другое.

      – Боже мой, это просто шедевр, – сказал Рауль.

      – Так это был ты, Рауль? – Дин улыбнулся ему.

      – Ты знал, малыш. – Рауль игриво посмотрел на него и был вознагражден очередным взрывом хохота.

      – Ладно, успокойтесь, – вмешалась миссис Уорфилд. – И учтите, что это уже на грани непристойности. Давайте без этого.

      Она снова подмигнула и велела нам открыть учебники. Стоит ли говорить, что до конца урока я была погружена в свои мысли? Впрочем, как и до конца дня.

      – Папа приехал!

      Зеб открыл дверь, когда я еще парковала минивэн, и мне пришлось прикрикнуть на него, но безрезультатно. Он на ходу выпрыгнул из машины и побежал к отцу. Мы не видели его всего несколько дней, хотя ощущение было, как будто мы не виделись целую вечность. Искорка надежды зажглась против воли в моей душе, как только я зашла в дом. Папа на кухне складывал в коробку большие кружки и свои кофейные чашки. Я уронила сумку на пол, мои надежды улетучились.

      – Эй! – Он улыбнулся Зебу, обнимая его. – Как поживает мой маленький мужчина?

      – Отлично! – Зеб смотрел на него с любовью. Не выпуская брата из объятий, отец повернулся ко мне.

      – Зандерия.

      – Привет, – тихо сказала я.

      Оглядевшись, я увидела, что вся комната заставлена коробками. Фотографии были сняты со стен, маленькие лежали в коробках, а большие в огромной куче около стены. На фото мы вместе, вчетвером. Позволят ли нам хотя бы повесить их на видном месте как напоминание? Вдруг задрожал подбородок, и на глаза навернулись слезы. Я отвернулась от всех.

      – Здесь твои фильмы и диски, и еще последняя пара твоих туфель. – Мама спускалась по лестнице с большой коробкой в руках.

      – Спасибо, – сухо поблагодарил папа.

      Пока