Коллекция поцелуев. Венди Хиггинс

На мгновение я забыла о семейных неприятностях. Я подумала, как же интересно будет заглянуть в голову Дина и узнать, что у него было с этой Дженной. Миссис Уорфилд слегка откашлялась. С каждой секундой я нервничала все сильнее, пока наконец она не начала своим глубоким голосом:

      Я разбудила братца, крадучись мы пошли,

      Под елью под зеленой подарки мы нашли.

      Красивый синий велик, для кукол теремок

      Стояли в уголочке, свой поджидая срок.

      Господь Всемилостивый! Это было мое стихотворение. Краска залила лицо, и я вжалась в стул. Она ни разу не посмотрела на меня и не выдала меня, но мне все равно хотелось закричать что есть мочи: «Заткнись! Прекрати сейчас же!»

      К отцовскому плечу прижалась нежно мама,

      А он светился, думая: «Нас не коснется драма!»

      Они поцеловались, и руки их сомкнулись,

      И кто бы мог поверить, что вот уж разминулись.

      Миссис Уорфилд угадывала все эмоции, наполнявшие эти слова, и читала настолько проникновенно, что мое сердце с каждым словом сжималось все сильнее. Вчера, когда я писала стихи, я грустила, но еще надеялась на лучшее. Сегодня уже все по‐другому, и тем сильнее эти строчки воздействовали на меня.

      Каждое произнесенное слово затягивало на моей шее удавку. При каждом взгляде на лицо учительницы, в точности отражавшее чувства, описанные в стихотворении, я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Я призвала на помощь все свое самообладание. Не могла позволить себе раскиснуть на глазах у всего класса.

      Ель красочным нарядом нас радовала в праздник,

      Камин огнем потрескивал – растапливал сердца.

      Отец тихонько песенку для матери завел,

      А за окном пушистый снег все шел, и шел, и шел…

      Закончив чтение, миссис Уорфилд театрально закрыла глаза и приложила руку к сердцу. В классе воцарилась полная тишина, но спустя миг зазвучали аплодисменты. Очнувшись, я тоже захлопала, чтобы не выдать себя. Я ясно слышала шепот ребят, рассуждавших, кто мог это написать. Краем глаза я заметила, что Дин смотрит на меня, и тут же вспомнила, как говорила ему, что мой стих был о Рождестве и о семье. Вот черт. Мне стало трудно дышать. Он наверняка тоже вспомнил о нашем разговоре и понял, кто автор. Когда твой секрет раскрывают, чувствуешь себя голой посреди улицы.

      Как только прозвенел звонок, я сорвалась со стула. Заметила, что миссис Уорфилд пыталась встретиться со мной взглядом, но я отвернулась. Я понимала, что она не хотела обидеть меня, но все же лучше бы спросила разрешения, прежде чем читать. Уже выбежав в коридор, я услышала раскатистый бас Дина. Он кричал: «Зэй! Погоди секунду!» Ну уж нет. Резким движением я закинула сумку с учебниками на плечо и растворилась в толпе.

      Следующие два часа я успешно избегала его, что не могло не радовать. Если бы он начал расспрашивать меня, я бы точно не удержалась и разревелась. Я изо всех сил старалась выдавить из себя улыбку, но все было напрасно. Весь день ребята спрашивали меня,