Рыцарь Испании. Марджори Боуэн

ли вас король так же сильно, как я?

      – Насколько сильно вы любите меня, Ана? – отрывисто спросил он.

      Она ответила серьезно:

      – Я ни разу не думала ни о ком другом с тех пор, как впервые увидела вас.

      Она медленно перевела взгляд на его лицо.

      – И вы – брат короля. И вы скоро покинете меня. Я очень устала.

      Он обнял ее и прижал ее хрупкое тело к своему парчовому дублету. Ему подумалось, что соловьи поют, должно быть, у нее в сердце, если, когда он обнял ее, самый воздух словно стал их пением.

      Глава VIII. Алтарное облачение

      Он осторожно устроил ее голову на своем плече, и ее волосы прижались к его брыжам.

      – Я бы хотела вот так уснуть, – сказала она, – и не просыпаться больше никогда.

      Хуан склонился к ее обращенному в сторону лицу и поцеловал неподатливые губы. Ее тело лежало в его руках, тяжелое, как тело уставшего ребенка.

      – Когда я вернусь с Мальты, я женюсь на вас, – сказал он, – и тогда вы станете инфантой Испании.

      Она запрокинула голову и доверчиво посмотрела на него. Высокий гребень выпал из ее прически и со стуком укатился под раму гобелена, но ни один из них не обратил на это внимания.

      – Нет, – ответила она. – Вы будете принадлежать своей судьбе. Вы станете великим человеком. И вы забудете.

      – Вы – единственное существо в мире, которое думает обо мне, – сказал он, – кроме разве доньи Магдалены, моей мачехи. Как я могу забыть о вас?

      – Король не позволит вам жениться на мне, дон Хуан.

      – Я не подчиняюсь королю. Я сам себе хозяин. У меня есть шпага, память об отце и ваша надежда.

      – И Господь.

      – Не стоит сейчас вспоминать о Господе. Сейчас я не думаю о Нем. Примете ли вы меня как своего рыцаря, Ана?

      Она лишь улыбнулась.

      – Вы когда-нибудь любили другого? – спросил он.

      – Я люблю вас, – ответила она, как будто бы этим было сказано все.

      – Но прежде…

      – Ах, сеньор, в любви нет никакого прежде. Любят лишь однажды. Но жизнь так длинна, что мы наполняем ее притворством, ведь порою любовь так скоро проходит.

      Он с великой нежностью поцеловал ее.

      – Откуда вы почерпнули эту мудрость? – спросил он.

      – Я лишь недавно стала очень мудрой. Внезапно мне все стало ясно без всяких книг. Я понимаю, почему вы пришли и почему должны уехать. И почему я буду ждать вас, всегда.

      Когда он подумал о том, что ему предстояло – о трудностях, о сопротивлении, когда он подумал о своих собственных несбыточных честолюбивых мечтах и о ее нежной вере, он слегка разжал руки, и она, отклонившись назад, оперлась спиной о боковины опор подъемных блоков.

      Их тени лежали у их ног, и в полумраке поблескивали металлическим блеском оборки ее юбки.

      Хуан перевел взгляд на ее руку, полусомкнутые пальцы которой лежали у нее на коленях. Тень в ее ладони была похожа на ту, которую он заметил как-то в цветке лилии, затененной миртовым кустом. Он коснулся ордена Золотого руна, сияющего на его собственной груди.

      – Я ношу голубую розу у самого сердца, – сказал он.

      – Ах!