Император Галерий: нацлидер и ставленник тетрарха. Книга вторая. Лавры не жухнут, если они чужие. Айдас Сабаляускас

паузу.

      – И последняя пара ремарок, сын мой и зять Галерий. Первое: когда дела в державе пойдут сикось-накось и появится много недовольных, затей небольшую войнушку и обязательно в ней победи. Без виктории тут никак! Проиграть не смей! От поражений – одни только беды! А повергнешь врага – дела сами собой наладятся, образумятся, придут в порядок. Большая часть недовольных станет святее прячущего ныне в катакомбах папы Римского, сама громче обычного тебя восславит. Меньшую можно со спокойной совестью отправить на кресты и на плахи. Второе: державы соседей надо уважать, они никогда не будут для Рима не разлей друзьями, но их можно делать партнёрами, даже в пух и прах дербаня. Дербанить тоже можно с почтением и милой улыбкой. Селяви! Такова наука геополитика! Не я её зачинатель, но я её способный ученик и одарённый рационализатор… эээ… реализатор!

      – А кто зачинатель-основоположник? – спросил цезарь, в глазах которого вспыхнул огонь всех римских святилищ Весты чохом.

      Но приём и банкет, как назло, были уже окончены, время вышло: главного тетрарха сегодня, как и вчера, ожидал разбор полётов и трофеев. Тайна истоков геополитики как науки осталась для цезаря нераскрытой тайной за семью печатями. Пока. По крайней мере на сегодня.

      Диоклетиан уверенно направил свою поступь из банкетного обратно в тронный зал: перед новой важной встречей захотелось побыть одному, умом оглядывая… римские просторы и, словно Мороз-воевода из Гипербореи, – владенья свои.

      Галерий же, покидая чертоги Господина и Бога, при выходе из дворца неожиданно столкнулся с приободренной и что-то себе под нос напевающей матерью.

      Ромула словно смутилась, но вида, даже зардевшись, постаралась не подать.

      – Ты чего тут делаешь, матушка-жрица? – машинально спросил цезарь, но в ступор не впал, стал понемногу осмысливать, домысливать и дофантазировать: мол, пришла во дворец, чтобы вместе с земным Юпитером помолиться небесному. Воображение царственной особы оказалось никудышным и подвело.

      – Ты совсем забыл о своей семье, вот приходится мне брать на себя инициативу, быка за рога и исправлять твои ошибки! – будто бы сама оправдываясь таким образом, наехала на сына дакийка.

      – Где я опять напортачил, матушка?

      – Сестру перестал почитать, видишься с ней редко. Не радеешь, не привечаешь, забываешь! Как ты можешь добро и зло приемлить равнодушно?

      – У любимой сестрицы всё устроено, она жива, здорова, сыта, богата, мухи её не кусают, крыша над её головой не капает, а у меня столько державных забот! Как всегда, полон рот.

      – У неё сын подрастает, твой кровный племянник, мой любимый внучок! Он отъявленный патриот и хочет сделать стремительную военную карьеру… эээ… долго и верно служить своему отечеству! У него талант от Богов! Он прирождённый генерал и воевода! Попросил меня нужное словцо о нём кому следует замолвить. Вот я и пришла похлопотать перед Господином и Богом, чтобы не оставил его своим вниманием и пристроил к воинскому делу.

      – Ты